© Электронный информационный портал «Русский интеллектуальный клуб», 2009-2021 111395, г. Москва, ул. Юности, 5 Тел.: +7 (499) 374-75-95. E-mail: nauka@mosgu.ru |
«Мир изменился» — эти звучащие рефреном во «Властелине колец» слова как нельзя лучше характеризуют нынешнее состояние мира. Ещё тридцать лет назад он был иным — внешне и внутренне. За эти десятилетия успел закончиться великий антикапиталистический эксперимент ХХ в. (а вместе с ним — Большой Левый Проект европейского Модерна) — на карте больше нет СССР. Сегодня мы живём в эпоху глобализации (как научный этот термин появился в 1983 г., зафиксировав принципиально новое явление) и её уродцев-артефактов («мультикультурализм», «толерантность», «политкорректность» и др.). США, в отличие от СССР, остались на карте и провозглашены единственной сверхдержавой, хотя в 1980–1990-е годы произошла мутация и США уже не столько государство, сколько кластер ТНК, «неоимперия».
Китай воспринимается как вторая сверхдержава и возможный конкурент США в XXI в. (впрочем, в 1970–1980-е годы мы уже проходили это с Японией). На экономическом подъёме (высокой социальной ценой) Индия и Бразилия. Разрыв между богатыми и бедными странами, а также между богатыми и бедными в самих этих странах, сокращавшийся в 1945–1975 гг., стремительно растёт, побивая все рекорды. Человечество всё отчётливее делится на богатую верхушку (20%) и бедную основную массу (80%) — на «глобалов» и «локалов», по терминологии З. Баумана, а средний класс постепенно, но неуклонно, размывается и тает и, по-видимому, лет через 30–40, если не раньше, отправится в Тартар Истории вслед за крестьянством и рабочим классом. По экспоненте растёт число «трущобных людей», мирового андеркласса и андерграунда: к 2030 г. их будет 2 млрд. из 8 млрд., населяющих планету, с прямой и явной угрозой нового «переселения народов», т.е. Глобальной Большой Охоты.
Уходят — почти ушли — в прошлое прогрессистские идеологии марксизма и либерализма (показательно, что с 1980 г. «фэнтэзи» по сути вытеснила «сайнс фикшн») с их надеждами на универсалистское светлое будущее. На подъёме фундаментализмы — не только исламский, но христианский и иудаистский; западное христианство, всё более утрачивающее подлинно христианскую субстанцию, проигрывает оккультным течениям; восточное всё больше приобретает облик бывшего партработника со свечкой. Всё это было немыслимо ещё в середине 1970-х, хотя первые знаки на стене появились уже тогда.
Вообще-то мир постоянно меняется — изменение есть его неизменная характеристика, и всё же то, что произошло в последние 30–40 лет и, по-видимому, будет продолжаться в течение примерно такого же отрезка времени или чуть больше, выходит далеко за рамки нормальных изменений, а во многом носит беспрецедентный характер в истории капиталистической системы. Разумеется, в ней бывали переломные эпохи — например, «длинные пятидесятые» (1848–1867) в XIX в. или «длинные двадцатые» (1914–1933) в ХХ, круто менявшие траекторию развития системы. Однако изменения последних десятилетий меняют не траекторию развития системы, а систему. Более того, меняется развитие земной цивилизации в целом — в том виде, в котором она существует со времени так называемой неолитической революции.
Нынешнее время именуют по-разному: эпоха глобализации, эпоха конца истории, эпоха перехода от Модерна к Постмодерну и т.п. Несмотря на то, что в этом потоке словоблудия отчасти тонет, отчасти сознательно топится реальный смысл происходящего, совершенно очевидно, что речь так или иначе идёт о кризисных явлениях, которые чаще всего анализируются изолированно, в результате чего суть целого исчезает. Если же говорить о целом, то мир не просто переживает кризис, а находится на таком переломе, аналогов которому в истории до сих пор не было.
Прежде всего, это системный кризис капитализма, доживающего, по-видимому, если не последние десятилетия, то последнее столетие. Однако в силу глобального характера капитализма с его кризисом оказались связаны — либо причинно-следственной связью, либо логикой волнового резонанса — кризисы геокультуры Просвещения, европейской цивилизации, христианства, библейского контрольно-иерархического проекта, белой расы и, как знать, рода Homo и биосферы. Перед нами — кризис-матрёшка, осуществление которого и является великим и невиданным глобальным переломом. Однако обо всём по порядку.
Условной датой начала демонтажа капитализма можно считать 1975 г., когда по заказу Трёхсторонней комиссии С. Хантингтон, М. Крозье и Дз. Ватануки подготовили доклад «Кризис демократии». В этом документе чётко фиксируются угрозы положения правящему слою — прежде всего то, что против него начинают работать демократия и welfare state (государство всеобщего социального обеспечения), оформившиеся в послевоенный период. Под кризисом демократии имелся в виду не кризис демократии вообще, а такое развитие демократии, которое невыгодно верхушке.
В докладе утверждалось, что развитие демократии на Западе ведёт к уменьшению власти правительств, что различные группы, пользуясь демократией, начали борьбу за такие права и привилегии, на которые ранее никогда не претендовали, и эти «эксцессы демократии» являются вызовом существующей системе правления. Угроза демократическому правлению в США носит не внешний характер, писали авторы, её источник — «внутренняя динамика самой демократии в высокообразованном, мобильном обществе, характеризующемся высокой степенью (политического. — А.Ф.) участия». Вывод: необходимо способствовать невовлечённости (noninvolvement) масс в политику, развитию определённой апатии, умерить демократию, исходя из того, что она лишь способ организации власти, причём вовсе не универсальный: «Во многих случаях необходимость в экспертном знании, превосходстве в положении и ранге (senyority), опыте и особых способностях могут перевешивать притязания демократии как способа конституирования власти».
Главной социальной мишенью процесса «кризисного управления» демократией был средний класс. И это не случайно. Именно средний класс стал главным массовым бенефициантом послевоенного тридцатилетия. Перераспределение общественного продукта с помощью налоговой системы превратило значительную часть среднего класса и даже часть рабочего класса в эдакую «социалистическую буржуазию». Разумеется, «нормальная» буржуазия включила перераспределительный механизм не по доброте душевной. Welfare state — это явное отклонение от логики развития и природы капитализма, которое лишь в малой степени может быть объяснено заботой о создании спроса и потребителей массовой продукции. Главное в другом — в наличии системного антикапитализма (исторического коммунизма) в виде СССР.
В 1960-е годы средний класс на Западе, опираясь на мощные левые партии, стал оказывать серьёзнейшее политическое давление на верхушку, требуя дальнейших уступок. К этому же времени достигло предела своей эффективности и начало давать сбои welfare state. Иными словами, средний класс и работавшее в значительной степени в его интересах welfare state стало слишком тяжёлым бременем для капсистемы даже в её богатом ядре, а противоречие между средним классом («социалистической буржуазией») и верхушкой («капиталистической буржуазией») становилось всё более острым, тем более, что мировая экономика в начале 1970-х годов вступила в полосу затяжного кризиса (нефтяной кризис, стагфляция и т.п. — короче, Б-фаза Кондратьевского цикла, сменившая А-фазу, 1945-1973 гг.), и общественный пирог начал сжиматься. А на пути реализации классовых интересов буржуазии в её действиях по отношению к среднему и рабочим классам стояли такие барьеры как демократические институты, партийно-политическая система, welfare state как форма нации-государства, некий набор ценностей и социально-экономических регулятивов. «Кризис демократии» чётко зафиксировал эти институциональные помехи и стал руководством к действию, что и нашло отражение как в теории (на свет божий вытащили Поппера и ещё более убогого Хайека), так и на практике — приход к власти рыночных фундаменталистов в Великобритании (Тэтчер, 1979 г.) и США (Рейган, 1981 г.), развернувших наступление на средний и рабочий классы (как прописали «доктора» в «Кризисе демократии»).
Суть переломной эпохи 1970-х — 2050-(?)-х годов заключается прежде всего в ликвидации капитализма. Три главных вопроса, на которые она должна дать ответ, таковы: 1) какой тип общества идёт на смену капитализму;
2) каким будет соотношение эволюционных и революционных факторов в ходе перелома; 3) за чей счёт и в пользу кого осуществится системный трансгресс — кто ухватит козыри при новой Пересдаче Карт Истории, как сказал бы Ф. Бродель, или над кем сомкнутся волны прогресса, как сказал бы Б. Мур. Пока что волны смыкаются над низшими и средними группами — рождение капитализма и его смерть (или вход в него и выход из него) характеризуются наступлением верхов на низы.
Хотя уже в конце ХХ в. появилась социологическая теория «20:80» (т.е. 20% — богатые, 80% — новые и старые бедные и практически никакого среднего класса — он рассосался: меньшинству удалось проползти-просочиться наверх, большинство пополнило ряды низов), тем не менее средние классы ядра в 1980-1990-е годы получили некоторую отсрочку-передышку. В 1980-е годы «железная пята» давила в основном средние классы Латинской Америки и наиболее развитых стран Африки — структурные реформы МВФ в Латинской Америке уничтожили почти весь старый средний класс этого региона. Ну а в 1990-е годы пустили под нож средние классы бывших социалистических стран: если на рубеже 1980–1990-х в Восточной Европе (включая европейскую часть СССР) за чертой бедности жили 14 млн. человек, то в 1996 г. уже 168 млн.!
Вот это и есть социальная война верхов капсистемы против низов и середины, которая называется глобализацией! Ведь по сути глобализация во многом представляет собой эквивалент английских огораживаний XVI-XVII вв., только в глобальном масштабе; цели — одни и те же: перераспределение дохода и собственности в пользу верхних 20% населения (вне ядра капсистемы — 3-10%), создание новых богатых и новых бедных в жестокой политико-экономической игре с нулевой суммой — если у кого-то прибавится, у кого-то убавится. В этом плане символично, что в нынешней РФ имеет место пропорциональный рост миллионеров и беспризорников.
Синхронно с ослаблением среднего класса идут процессы размывания публично-правовой сферы («конец публичного человека» — статьи и книги с названиями подобного рода не новость) и ослабления гражданского общества; политика всё больше превращается в более или менее уродливую комбинацию административной системы и шоу-бизнеса; деполитизация и десивилизация (от civil society) общества грозит оставить без работы представителей и так приходящих в упадок дисциплин — социологии и политической науки.
Однако, пожалуй, наиболее серьёзной проблемой с точки зрения институционального каркаса капсистемы является ослабление (на Западе пользуются также терминами «растаивание» и «ржавение») нации-государства. Можно смело утверждать, что именно нация-государство и средний класс с его экономическими и социальными формами являются несущими конструкциями капитализма как особой исторической системы. Их ослабление и тем более уход — прощальный поклон капитализма. Нация-государство приходит в упадок сразу по нескольким взаимосвязанным причинам, а следовательно речь должна идти о системном процессе.