Новое образование для новой реальности или новое оружие сильных против слабых? (Часть первая)

За «конкуренто- способностью» «Болонского процесса» скрывается жёсткое социальное ограничение в доступе к качественному образованию. Он по сути блокирует получение качественного образования выходцами из рабочего класса и нижней половины среднего класса и создаёт непроходимую пропасть между несколькими десятками элитарных университетов для богатых и тысячами университетов для бедных, обречённых на бытие серых студентов и серых преподавателей.

Последние 10 лет идёт активное реформирование европейского образования под названием «Болонский процесс» (далее - БП). Его сторонники говорят о необходимости создания нового образования для новой реальности? Однако не идёт ли речь на самом деле о подрыве образования в интересах ведомственных, групповых, классовых, формирующих эту реальность в ущерб интересам широких слоёв, лишая представителей этих слоёв по сути права на качественное образование? И нет ли злой иронии истории в самом названии: история европейского университета началась в 1088 г. в Болонье и там она рискует закончиться, ибо «Болонская декларация европейских министров образования» грозит уничтожить университет как феномен и институт европейской цивилизации? Многие утвердительно отвечают на этот вопрос. Но, быть может, они сгущают краски и правы те, кто говорит о необходимости нового образования для новой - объединённой - Европы, для новой реальности? Новая реальность действительно требует нового образования (и, кстати, новой науки). Вопрос в том, годится ли болонская система в качестве новой модели образования? Что стоит за пафосной риторикой «болонцев»? Каковы реальность, результаты и наиболее вероятные последствия БП? В чьих интересах идёт этот процесс - cui bono?

Главное место в «лозунговой магии» БП занимает целый сонм пафосных целей (они же - ценности БП): «модернизация и оптимизация образования как эффективный ответ на вызовы Современности», «мобильность и гибкость образовательной системы», «дух инноваций и динамизма», «экспертиза качества», «компетенции», «приближение университета к реальной жизни», «конкурентоспособность», «рентабельность», «рынок (диверсификация) образовательных услуг» и т.п.

Что реально скрывается за всем этим чиновно-рыночным треском, как всё это реализуется на практике, с какими результатами для образования и общества и в чьих интересах?

Обратим внимание на «целеценность», приведённую последней - «рынок образовательных услуг». Вот это и есть главное для БП и в нём - превращение образования в рынок со всеми вытекающими последствиями. Фундаментом БП является тот факт, что европейские политики и чиновники добились включения высшего образования в список GATS (General Agreement on Trade in Services - Генеральное соглашение по торговле услугами) в рамках ВТО. Знание теперь товар, а обучение - всего лишь услуга, а потому подчиняются логике и законам рынка. Вот это и есть «модернизация», «оптимизация» и «инновация» с динамизмом в придачу, к тому же осуществлённые чиновниками безо всяких консультаций с профессионалами и общественностью. Справедливости ради надо отметить, что академическая среда проморгала это решение, не отреагировала на него, что, помимо прочего, говорит и о качестве этой среды.

Основные императивы рыночного хозяйства суть рентабельность, конкурентоспособность, самофинансируемость, стремление к снижению издержек, ориентация на краткосрочный результат. Всё это мы видим в БП. Несколько примеров. «Приближение университета к реальной жизни» - акцент на практические знания; при этом место «знаний» занимают «компетенции»: ускоренная, за четыре года подготовка узких специалистов-практиков, умеющих отвечать на вопрос «как», но не на вопрос «почему», а потому полностью зависимых как от рынка, так и от власти и, следовательно, представляющих собой великолепный объект для рекламной и политической манипуляции.

Сторонники БП в восторге - университет стал ближе к жизни. В реальности такое образование меняет суть университета, делает ненужным приобретение студентом навыков самостоятельного научного (рационального) мышления, трансформирует университет в нечто вроде профтехучилища; в таких «университетах» нормой становится серость, если не убогость как студентов, так и преподавателей - первые делают вид, что учатся, вторые - что учат.

«Рентабилизируют» не только студентов («бакалаврский большой скачок»), но и преподавателей: их стараются переводить на временные контракты, исследовательские фонды и расходы на социальные программы сокращаются - борьба за конкурентные преимущества. Именно против такого курса борются преподаватели Франции: 2 февраля 2009 г. французские университеты начали бессрочную забастовку; её главное требование - отзыв нового закона о статусе преподавателя. По этому закону преподавание в университете из служения обществу превращается в контракт на оказание услуг, а преподаватель из госслужащего становится временным наёмным работником, как это и следует из логики БП.

«Экспертиза качества» - это словно в насмешку. БП по своей сути вообще не направлен на повышение качества обучения; его цели - оказание высокорентабельных услуг по образцу англоамериканской высшей школы. А поскольку по-настоящему высококачественное образование по исследовательским специальностям - чем университет и отличается от колледжей - нерентабельно. В связи с этим рядом с преподаванием нормальных дисциплин в университетах множится преподавание не дисциплин, а специальностей, не имеющих отношение к университетскому образованию, но востребованных в данный момент на рынке - информатика, страховое дело, маркетинг, гостиничный бизнес, туризм, менеджмент и т.п. Именно они - рентабельность - становятся де-факто главными, а университетские дисциплины становятся чем-то вроде музейных экспонатов, геттоизируются и обрекаются на вымирание. Рядом с университетами, в тесной связи с ними или просто как их часть растут как поганки после дождя различные структуры, в названии которых присутствует слово «практический» (центр/институт, колледж практической - социологии, политологии и т.п.), различные школы (бизнеса, менеджмента и т.п.), где учат специальностям-однодневкам - бал правит конъюнктура рынка, но не учат главному - учиться и самостоятельно думать.

БП ведёт и к деградации преподавателей - они должны предлагать тот товар, который в ходу, паковать его в «модули» и преподавать в виде кредитов (т.е. не очень строго, иначе на данный курс не запишутся). Главным становится бизнес-план студента по получению образовательных услуг, о знании и тем более культуре речь не идёт - без надобности. А потому прежний пятилетний курс можно прогнать за четыре года, убрав лишнее - для этого (прав М. Маяцкий) и вводили бакалавриат, означающий не что иное как «макдоналдизацию образования», «образовательный фастфуд». Критик БП К. Лисманн в работе «Теория необразованности» (Theorie de Unbildung; Wien: Paul Zsolnay, 2006) саркастически заметил, что «сближение с реальной жизнью» «бакалавриата болонезе» привело к такой «унификации» университетских программ, что и мобильность не нужна - везде одно и то же. Так БП подрывает сам себя.

Целый блок реформы развивается под знаменем «мобильности». Под мобильностью понимается возможность студентов (и в меньшей степени преподавателей) свободно перемещаться по Европе (как это было в Средние века) в поисках интересующих их университетов, курсов, преподавателей и т.д. В основе такой возможности лежит квантификация результатов образовательного процесса: баллы всех учебных заведений - участников БП приравниваются друг к другу, превращаются в «кредит». Этот квантификат есть нечто вроде единой европейской «валюты» в сфере образования; главное - это набрать определённую сумму кредитов. Отметим сразу: речь идёт о количестве, а не о качестве. Кто-то может сказать: оно подразумевается. У меня вопросы: как? Почему разъезды студентов по различным университетам должны повысить качество знания? Где доказательства? Просто соображения? Но есть контрсоображение: обучение на чужом языке, безусловно, затрудняет образование. Где гарантия, что кредиты, набранные в глубинке, соответствуют по качеству кредитам МГУ, Тюбингена, Сорбонны, Оксфорда? Это как с нашим убогим ЕГЭ - результаты (и что не менее важно - условия) сдачи ЕГЭ в глухой провинции приравниваются к таковым лучших школ Москвы и Петербурга)? И это называется «унификация», «модернизация», оптимизация и «конкурентоспособность».

Далее, поскольку главное - набрать кредиты, то, как показывает практика, студенты записываются либо на более лёгкие и простые курсы, либо на курсы тех преподавателей, у которых легко набрать кредиты. Откуда же качество? Ясно также, что строгие преподаватели и сложные курсы, т.е. туда, где качество выше, широкой популярностью пользоваться не будут.

Ну и уж совсем удручающая для «болонцев» картина возникает при столкновении с реальностью. С момента старта БП в 1999 г. по 2007 г. общее число европейских студентов, уехавших по стипендиям в университеты других стран выросло со 111 тыс. чел. до 160 тыс. чел. в год (на 45%). А. Бикбов со ссылкой на Интернет-сайты пишет, что из-за трудностей адаптации и скромного экономического обеспечения (стипендия 150-200 евро), во-первых, во Франции только 0,5% (в Европе эта цифра - 4%) всех студентов едут за знаниями в другие страны Европы; во-вторых, студенты редко остаются в «точке прибытия» на целый семестр и их поход за знаниями превращается в «затяжные каникулы»[1].

Не случайно, как отмечает Ф. Келлер, список наиболее популярных среди студентов стран совпадает со списком преференций туристов[2], таким образом мобильность оборачивается не более чем (около)интеллектуальным туризмом. Ну а уж мобильность преподавателей - это просто фантом. В лучшем случае можно говорить о попытке перемещения единиц из бедных стран в богатые и непрестижных и бедных университетов в престижные и богатые. Трудно представить противоположное, равно как и успех самой попытки. Но, допустим, попытка увенчалась успехом. Результат в таком случае - ещё большее усиление разрыва между грандами, элитариями и массовкой, которая обречена терять лучшие кадры и становиться ещё менее конкурентоспособной. В результате второстепенные университеты, число которых в условиях «высокой рентабельности» и «самоокупаемости» (невысокая плата за обучение, низкий уровень оплаты труда преподавателей, низкое качество образования) будет расти, будут выполнять, как заметил Ф. Нейра, функцию последних классов средней школы[3] (в РФ - роль ПТУ), в которых лишённое возможностей «иммобильное большинство» за деньги получит диплом бакалавра весьма сомнительного качества, на чём его образование и закончится.

По сути дела за «конкурентоспособностью» БП скрывается жёсткое социальное (классовое) ограничение в доступе к качественному образованию. БП резко затрудняет, а по сути блокирует получение качественного образования выходцами из рабочего класса и нижней половины среднего класса. Он создаёт непроходимую пропасть между несколькими десятками элитарных университетов для богатых и тысячами университетов для бедных, обречённых на бытие серых студентов и серых преподавателей. Иными словами, мы получаем классовую сегрегацию, если не классовый апартеид в образовании. Т.е. в сфере образования с некоторым запозданием воспроизводятся те же процессы, которые полным ходом идут в экономической и социальной сферах «прекрасного нового мира» неолиберальной глобализации.

И здесь самое место поговорить о классовом содержании БП, о том, кому он выгоден.

http://www.russians.kz

Фурсов Андрей Ильич

Версия для печати

Новости

20.02.2021

Вышло в свет издание «Русский интеллектуальный клуб: стенограммы заседаний и другие материалы» в четырех томах

В издательстве «Социум» Московского гуманитарного университета вышло в свет четырехтомное издание «Русский интеллектуальный клуб: стенограммы заседаний и другие материалы», подготовленное под научной редакцией ректора МосГУ доктора философских наук, профессора И. М. Ильинского.

10.07.2020

Опубликован 10-й юбилейный сборник стенограмм заседаний Русского интеллектуального клуба

В издательстве МосГУ вышел 10-й юбилейный сборник стенограмм заседаний Русского интеллектуального клуба. Научным редактором сборника выступил президент клуба, ректор Московского гуманитарного университета доктор философских наук, профессор И. М. Ильинский. Ответственным редактором стал доктор философских наук, профессор, заслуженный деятель науки РФ Вал. А. Луков.

25.10.2017

Подведены итоги Международной Бунинской премии 2017 года

24 октября 2017 г. в актовом зале Московского гуманитарного университета состоялась торжественная церемония награждения лауреатов Международной Бунинской премии, которая в этом году проводилась в номинации «Поэзия». Приветствие участникам и лауреатам Бунинской премии 2017 года направил министр культуры РФ В. Р. Мединский, в котором он, в частности, отметил, что «за годы своего существования Бунинская премия по праву заслужила авторитет одной из наиболее престижных наград в области русской литературы. Среди её лауреатов значатся имена по-настоящему видных поэтов и прозаиков, наших с вами современников. Отрадно, что в России получают развитие столь важные общественные инициативы, нацеленные на популяризацию чтения, на усиление позиций русского языка».

20.10.2017

Определены лауреаты Бунинской премии 2017 года

17 октября 2017 г. состоялось заседание Жюри Бунинской премии под председательством члена Президиума Союза писателей России, лауреата литературных премий Бориса Николаевича Тарасова. Подведены итоги конкурса, который в 2017 г. проводился в номинации «поэзия». 24 октября в конференц-зале Московского гуманитарного университета состоится торжественная церемония, на которой Председатель Попечительского совета Бунинской премии, член Союза писателей России, ректор университета профессор Игорь Михайлович Ильинский вместе с членами Жюри вручит заслуженные премии новым лауреатам.

Архив новостей