Программа `Русский университет` Тема передачи: Есть ли в России литературоведение?

Гости студии: доктор филологических наук, ведущий научный сотрудник Института мировой литературы имени Горького Российской Академии Наук Алла Юрьевна Большакова;
Ведущие: Елена Черникова;

Елена Черникова: Мне очень давно хотелось пригласить в программу "Русский университет" активно работающего критика и одновременно литературоведа и поговорить обо всем насущном. Год с небольшим тому назад в одной очень качественной газете шла из номера в номер большая дискуссия, в которой литературные критики рассуждали весьма учено о том, почему у нас нет критики. Думаю, столько газетной площади, так хорошо, умно, последовательно все говорится, но лучше бы это место занять собственно критикой, а не разговорами о ее отсутствии. Ну, абсурд. Литературоведение есть, есть и мемуары, и исследования, причем выходит очень много книг, переосмысляющих наше наследие, мы перечитываем классику, все это вроде бы есть. А актуальная критика, живое реагирование на наличный литературный процесс явно переживает не лучшие времена.

Алла Юрьевна Большакова, критик и литературовед сейчас пишет книгу о прекрасном нашем прозаике Личутине, причем пишет на свой страх и риск, понимая, что никакой коммерции не будет. Это именно движение души - сделать книгу о писателе, который сам себя не умеет рекламировать.

Алла Большакова: Мы все переживаем, что критики нет. Я лично увлекалась классикой, моя первая книга была посвящена тому, как изображали деревню писатели, начиная от Державина, Карамзина, Пушкина и кончая Солженицыным. Писала я и о деревенской прозе, о феномене деревенской прозы. С читателем все ясно: он читает книгу, она ему нравится или не нравится, он может испытать эстетическое наслаждение, очищение, или наоборот, может эту книгу отбросить, подарить знакомым, оставить у себя на полке и перечитывать.

С критиками все сложнее. Мы - профессиональные читатели, и все это для нас - настоящая работа. Исследования классики идут по достаточно накатанной дороге, например, проводятся огромные конференции, посвященные творчеству Достоевского, выпускаются книги, научные комментарии, такие же работы ведутся с произведениями Льва Толстого, и так далее.

С критикой современной литературы не все так ясно. В девяностые годы как только появлялась новинка, ее встречали с особым вниманием. Мы бежали гурьбой к этому писателю, скажем, к Дудинцеву, который написал "Белые одежды", и тоже вдруг печатались там. Но появлялся свежий писатель, Рыбаков, "Дети Арбата", и мы бросались к нему, брали интервью или писали о нем, или посылали автора. Все было весело, классно, интересно. Тут же все это посылали за границу. Я застала этот момент.

Но я тогда была не вооружена этой кошмарной методологией. Чтобы выработать настоящие аналитические подходы для того, чтобы прочитать правильно произведение, чтобы оно заиграло невероятными красками. То есть это профессиональное чтение, которое основывается на первопрочтении нормального читателя, который просто воспринимает произведение. А ты должен все свое восприятие перевести на аналитический уровень, потом уже воспроизвести на листе бумаги. Ты скажешь, что это невероятно сложно, потому что может получиться так, что никто и не поймет тебя, и будет скучно.

И вот возникла ситуация, при которой государственные деньги в литературный процесс не вкладываются, писатели тоже все обеднели, то есть за публикации перестали платить, возникла какая-то растерянность. Я почувствовала, что мне лично надо вмешаться, сделать какое-то доброе дело, и я нашла первого писателя - Бориса Евсеева. У меня возникла серия, которая называется "Феноменология литературного письма", в традициях Гусвеля и Хайдеггера. Я развиваю их идеи, как теоретик, и применяю к нашему современному литературному письму. Дальше, за книгой о прозе Бориса Евсеева была книга об известном писателе Юрии Полякове. О нем много писали, но он совершенно непрочтенный. У нас не умеют читать литературу, потому что нет инструментов, нет методов анализа. И я сделала о нем большую книгу, она вышла в издательстве "Наука". Сейчас, может быть, мы будем ее переиздавать, потому что у него вышел новый роман, и писатель просто заиграл новыми красками. И еще у меня идет новая книга о Личутине. Вроде бы все знают, что он хороший писатель, но все отклики на его произведения какие-то поверхностные.

Есть такой метод: для читателей выстраивается как бы книжная полка, но в ней все-таки надо высветить отдельные яркие имена. Можно брать самых разных писателей, а все равно, по яркости дарования, по осмыслению нашей жизни, которую мы часто не понимаем, но которая писателю поддается, они являют собой феномен.

Я хочу сказать о феноменологии, потому что это - философский метод мышления, осмысление мира. Я разработала ее применительно к литературе. Что это? Писатель пишет о времени, которое уже прошло. То есть это, говоря грубым языком с уклоном Мишеля Фуко, эпистомологический разрыв, конец эпистемы. У нас это советская цивилизация, а она закончилась. И что за ней? Вот идет такое странное время хаоса, может быть, какого-то вакуума, с другой стороны, насыщенности. И там возникают новые сущности, у литераторов это - образы, какие-то умственные образы.

Например, у Полякова это эскейпизм, то есть желание человека убежать. Да, это было давно и у Достоевского, и в западной классике и везде, но, тем не менее, в наше время это актуально. И соответствующий герой - эскейпист, беглец. У Личутина - беглец из рая. С другой стороны, у Личутина феномен раскола XVII века, как глобальное явление русской жизни, церковное было явление, и оно определило наше дальнейшее движение, поэтому были и революционные расколы, и сейчас новые расколы. Осмыслить этот феномен через писателя невероятно важно.

Наша задача - национальное самопознание. Мы не знаем самих себя, поэтому у нас не прорастает идеологическая система. И раньше, в ХХ веке так было, и сейчас. Пытаются судорожно найти русскую национальную идею, идею для России, называют ее по-разному, а ведь можно исследовать литературу - там она (идея) заложена чисто художественнической интуицией, на уровне образов, которые там существуют, и их надо расшифровать. Значит, нужны методы анализа, нужно время.

Над Поляковым я работала год, о Личутине даже больше уже работаю, и о Евсееве у меня была маленькая книга, получилась она быстрее. Но почему у нас нет критики по современности? Мои коллеги практически этим не занимаются, потому что на современное литературоведение наш Российский гуманитарный научный фонд гранты не выделяет.

Вот я знаю, как Лев Аннинский пишет, у него накатанная система. Вот он читает книгу, обдумал вечером, утром он встал и выдает, такой стиль. У меня другой стиль. Я литературоведческий, литературоведствующий критик, то есть человек, который пытается все это совместить и заполнить лакуну (пустое место) критики. Школа критики, которая была раньше, как бы мы ее ни ругали, как бы мы ее идеологически ни клеймили, утрачена, потому что у критиков сейчас нет философии, нет методологической базы, которую надо наращивать, для чего нужны время и силы.

Елена Черникова: Вот вам реакция. Алло?

Людмила Викторовна Баль: Я, прежде всего, хочу поблагодарить вас, Елена Вячеславовна, за ваши замечательные передачи. Сегодняшний разговор мне тоже интересен. Я сегодняшних писателей не очень хорошо знаю, мой интерес остановился на наших "деревенщиках", и я после них, в сравнении с ними, мало что могу читать, особенно то, что относится к сегодняшней жизни. Но теперь я второй год читаю "Литературную газету", и очень рада, что она существует. Мне очень интересен Юрий Поляков, но я его как писателя совсем не знаю. Нельзя ли в двух словах рассказать о его творчестве? Вот, например, я попыталась читать Улицкую, но это совершенно не моя писательница.

Елена Черникова: Попробуйте Полякова, может быть, это ваш писатель. Он как литературовед в свое время получал степень кандидата филологических наук, писал стихи, а прозаиком стал уже в более зрелые годы и как-то сразу о себе заявил в прозе. Тут у него очень хорошо получается, с моей точки зрения.

Алла Большакова: О Полякове есть моя статья в 11-м номере "Литературной газеты" за 2005-й год (23-28 марта) под названием "Литература, которую вы не знаете". Это мой доклад, сделанный в Париже, где я высказала довольно резко свое мнение по поводу того, что сейчас нужно читать, какие у нас писатели настоящие, какие нет. Я отвергла тех, кто называет себя постмодернистами - Пригова, Ерофеева, Виктора Сорокина, Татьяну Толстую и прочие. Я отвергла их как китчевые фигуры, но они хорошие, талантливые версификаторы. Это, в общем-то, не то, что нам нужно.

Одновременно существует поток настоящей литературы, который честно и эстетически состоятельно осмысливает наше время. Причем люди могут быть самых разных взглядов. Главное - эстетическое качество произведения, художественно-эстетическое. Эту статью можно прочитать и тем, кто хочет найти в нашей современной прозе что-то новое, столь же интересное, как наши "деревенщики", и столь же интересное, как хорошая западная литература.

Дальше - про Полякова. Меня заинтересовал этот писатель, поскольку я сейчас иду чисто по интуиции. Это писатель, который совместил, может быть, то, что не удалось совместить другим: он нащупал наше время. Творчество Полякова - трагикомичное, я бы сказала, то есть он сатирик. Лучший его роман, "Козленок в молоке" и "Замыслил я побег", тоже очень хороший роман, менее, конечно, смешной - это середина девяностых годов. А сейчас вышел его новый роман "Грибной царь". Его уже переводят на английский, и он выйдет в конце года в Англии и в Америке.

Это писатель, который сумел все-таки примириться со своим временем, полюбить его, понять, что мы живем в нем. Нельзя отрицать то время, в котором ты живешь: пойми его, растворись в нем, познай его и выживи в нем, другого нам не дано. Мы можем как угодно, бежать от него, как герой Полякова Апофигей. Он описывает этот феномен апофигизма, наплевательского отношения к окружающим, презрение к окружающим, "только я один на свете существую". Несмотря на все маски нашего времени, за которые Полякову удалось прорваться, несмотря на щит иронии, в нем есть какая-то человеческая доброта и любовное отношение к жизни, и этим он для меня очень интересен.

Елена Черникова: Но за этим стоит еще очень упругое письмо, умение рассказать историю, притом рассказать ее залихватски, в его произведения вчитываешься с восторгом, и начало и конец понятны любому читателю, а вот в глубину можно идти, сколько хочешь.

Алла Большакова: Да, есть два типа читателей. Одни воспринимают просто сюжет, интригу, героев, как бы для информации. А есть читатели, которые видят глубинные пласты, философские, психологические. Такое чтение помогает многое понять и в себе самом.

Елена Черникова: Юрий Поляков - это очень серьезная фигура нашей словесности и, как вы верно заметили, недопрочитанная. Недопрочитанная, потому что ему, по счастью, сопутствует чисто коммерческий успех. И то, что ему удалось совместить и коммерческий, и литературный успех, вызывает некоторое напряжение в обоих станах. Писатели, достигшие только коммерческого успеха, а таких предостаточно, в данном случае могут завидовать литературному мастерству, а те, у кого литературного мастерства сколько хочешь, но никакого коммерческого успеха нет, могут завидовать коммерческому. Поэтому он находится в трудном в этом смысле положении: у него все хорошо. А когда все хорошо, в писательской среде этого не выносят.

Алла Большакова: Про коммерческую сторону я хотела бы добавить одну вещь. Какие у нас есть ходы, какие пути развития? Писатели стали бедные, они не получают то, что должны получать. Поляков - это счастливый случай. Спонсоры не очень охотно откликаются на настоящих писателей. Мне кажется все-таки, это неразвитый вкус. С одной стороны, магия прежних времен, с другой стороны, их одолевают конъюнктурщики, которые умеют себя подать на блюдечке.

Личутин, например, сидит, пишет, но он себя не умеет рекламировать. Но у нас есть и положительный пример, и я хочу назвать это имя. Это русский предприниматель Виктор Столповских. Он обещал помочь с изданием Личутина.

Елена Черникова: У нас звонок. Алло?

Слушательница: Мы забыли наших писателей, даже многих современных не знаем. Я стала сейчас больше читать, и мне столько открылось наших замечательных людей, наших замечательных писателей, поэтому я обращаюсь с просьбой. Меня лично интересует Георгий Васильевич Свиридов. Нельзя ли посвятить одну из передач Свиридову?

Елена Черникова: А к Алле Юрьевне какой у вас вопрос?

Слушательница: А Алле Юрьевне - творческих успехов.

Елена Черникова: Вот видите, как заинтересована аудитория. Так что не сомневайтесь, услышаны будете. Если, например, у вас появится Интернет-сайт, и вы сможете там располагаться. У вас будет гостевая книга.

Алла Большакова: У нас есть сайт.

Елена Черникова: Я имею в виду персональный сайт Большаковой. Мне кажется, что он будет очень востребованным и посещаемым, потому что нашим людям очень хочется поговорить со специалистом. Это требование аудитории в последнее время стало предъявляться очень решительно. Был период какого-то остекленения, особенно в середине девяностых годов, когда развилась массовая литература, массовая журналистика, и казалось, что все рухнуло, и что теперь будет только "два притопа, три прихлопа" во всем, включая политику и здравоохранение и, само собой, литературу. Но тут выясняется: кто за эти годы уцелел нравственно, духовно, эстетически, тот и сейчас может найти себе собеседников, а это очень важная фигура - собеседник. Еще один звонок. Алло?

Галина: Я сейчас читаю книгу "Великий последний шанс" Михаила Веллера. Мне кажется, это очень провокационная книга. Я не знаю, откуда появился этот автор. Что вы можете рассказать о нем и о его произведениях?

Алла Большакова: Он уезжал и вернулся в Россию, очень много печатался. Я с ним участвовала в дискуссии по поводу массовой, народной литературы в "Литгазете", но это было несколько лет назад. Пока в мой логический фокус он не вошел. Я не знаю, может, я виновата в этом. Мне кажется, у него какой-то ракурс немного публицистический, читателю это нравится, а я больше выбираю писателей, которые дают интересные образы, выбираю по степени художественности, выбираю то, что мне любопытно.

Например, есть интересный писатель Юрий Козлов, он творит такое, что называется сверхреализмом, там много фантастического. То есть это как бы по типу Пелевина, но только в другом измерении. Я стараюсь выбрать самых разных писателей. Вот Евсеев. Он печатается сейчас в журнале "Октябрь". Последний роман Полякова вышел в "Нашем современнике". Личутин вообще не печатается в журналах, у него только книги.

Елена Черникова: Звонок из Рязани. Алло?

Слушатель: Я окончил школу еще в советские годы, и у меня, признаюсь, не лежала душа к русской классике, и я знаю, что у многих так, и получилось это из-за тогдашнего преподавания. Ведь главная цель преподавания литературы в школе это добиться того, чтобы человек, окончив школу, жаждал читать наших писателей, наших классиков, а они отбивают всякую охоту к чтению.

Елена Черникова: Я поняла. Проблема преподавания литературы в школе.

Алла Большакова: Да, она всегда была. Мы об этом пишем. Есть даже такой журнал "Литература в школе". Я выпустила учебник "Крестьянство в русской литературе XVIII - XX веков" для сельских школ, чтобы помочь учителям. Они приезжают на методические семинары, мы общаемся. Конечно, мы говорили в дискуссии и об этом. Современная литература в школе преподается ослабленно или вообще не преподается, выбираются в основном, китчевые произведения, что-то эпатажное, что может заинтересовать маленького читателя, подростка. Этоо - на уровне плакатов.

Для преподавания настоящей литературы нужны методические разработки. Мы сейчас делаем учебник для педагогических вузов (он и для школы сгодится), который выйдет в издательстве "Дрофа". Там есть моя глава о современной литературе.

Елена Черникова: Алла Юрьевна, по-моему, у вас нет другого выхода, как прийти на "Народное радио" еще несколько раз.

Алла Большакова: С удовольствием. Нам есть, о чем поговорить, и очень важна обратная связь. Я сейчас поеду в Англию на конференцию по масс-медиа, хочу там поговорить о нашем телевидении и радио. У нас должна появиться возможность общаться с нормальными читателями, с народом. На телевидении совершенно никакого интереса не испытывают к нам. Все другое - "Школа злословия" там идет, какие-то "Апокрифы".

Елена Черникова: Знаете, как нужно относиться к телевидению? Один начальник, возглавляющий очень популярный российский телеканал, недавно высказал прекрасную мысль, что к телевизору надо относиться, как к бытовому прибору - к утюгу, холодильнику, и не преувеличивать его значение в нашей жизни. Остальные средства массовой информации тоже, между прочим, не дремлют, все сражаются за своего читателя, слушателя, всеми силами пытаются сказать своей аудитории свое веское слово.

Телевизор - не один на белом свете. А то, что он заметнее других, - ну ничего, это пройдет. В конце концов, сейчас уже появляется приставка. Есть такой приборчик, с помощью которого любой телезритель очень скоро сможет себе выбирать любую программу из мировой медиа-империи и формировать себе свою личную видеотеку. У телевизора скоро исчезнет целевая аудитория, которую он подавляет своими лексическими, соматическими и прочими выразительными средствами, захватывая все внимание ребенка или взрослого. Царство безвременья и безвкусия потеснится очень скоро, благодаря той же технической революции, которая его и породила, поэтому не стоит переживать, что что-то вас в телевизоре не заметили или не расслышали.

Алла Большакова: За литературу обидно, потому что там ей отводится очень мало места, и даже если писатели выходят на экран, то, как правило, говорят о чем-то другом.

Елена Черникова: Это от самого писателя зависит. Когда меня как прозаика приглашают на телевидение, я соглашаюсь на эти предложения только в том случае, если я смогу говорить о том, что мне интересно - о своей книге, например. Тогда все проходит замечательно. Другое дело, что писателя часто приглашают выступать как статиста в сценарии, написанном телевизионными работниками. Но можно не соглашаться и не ходить, что я и делаю.

Надо иметь свой сценарий. Конечно, человеку, который предпочитает говорить то, что он думает, трибуну предоставляют редко. Вот только на "Народном радио". Вы говорите в прямом эфире безо всякого пособия, без заготовленной заранее шпаргалки. У нас нормально реагирующая аудитория, которая это чувствует и понимает. В этом смысле радио гораздо ближе, в нем действительно присутствует свобода.

Наша передача подошла к концу. До свидания.
от 31.01.2006
2005-2006, Народное Радио

VIPERSON.RU