|
|
Главная
 Заседания КЛУБАЗаседание 14. Борьба за молодежь: новые стратегии, новые тактикиСтенограмма заседания CтенограммаМосковский гуманитарный университет 31 октября 2006 года
Тема: «Борьба за молодежь: новые стратеги, новые тактики»
__________________________________________________________
Присутствуют:
Члены Русского интеллектуального клуба:
Ильинский Игорь Михайлович — президент Русского интеллектуального клуба, доктор философских наук, профессор, ректор Московского гуманитарного университета.
Луков Валерий Андреевич — вице-президент Русского интеллектуального клуба, доктор философских наук, профессор, заместитель ректора — директор Института гуманитарных исследований Московского гуманитарного университета.
Михайлов Игорь Алексеевич — вице-президент Русского интеллектуального клуба, политический обозреватель «Голоса России», политолог, публицист.
Алешкин Петр Федорович — писатель, секретарь Правления Союза писателей России.
Болдырев Юрий Юрьевич — экономист, публицист, член наблюдательного совета «Союзнефтегазсервис».
Луков Владимир Андреевич — доктор филологических наук, профессор, руководитель Центра теории и истории культуры Института гуманитарных исследований Московского гуманитарного университета.
Межуев Вадим Михайлович — доктор философских наук, профессор, главный научный сотрудник Института философии РАН.
Серебрянников Владимир Васильевич — доктор философских наук, профессор, заместитель руководителя Центра социологии национальной безопасности Института социально-политических исследований РАН.
Фурсов Андрей Ильич — кандидат исторических наук, директор Института русской истории РГГУ, заведующий отделом Азии и Африки ИНИОН РАН.
Шершнёв Леонид Иванович — генерал-майор запаса, президент Фонда национальной безопасности, эксперт Государственной Думы и Совета Федерации ФС РФ по безопасности.
Эксперты по теме обсуждения:
Возжаев Сергей Николаевич — заместитель начальника Центрального штаба Всероссийской общественной организации «Молодая Гвардия Единой России».
Зубок Юлия Альбертовна — доктор социологических наук, заведующая отделом социологии молодежи Института социально-политических исследований.
Ивахненко Евгений Николаевич — доктор философских наук, профессор, заведующий кафедрой социальной философии РГГУ.
Ковалева Антонина Ивановна — доктор социологических наук, профессор, заведующая кафедрой социологии МосГУ.
Лиханов Альберт Анатольевич — писатель, председатель Правления Российского детского фонда, президент Международной ассоциации детских фондов, академик Российской академии наук и других академий.
Рожнов Олег Александрович — первый секретарь Центрального комитета Российского союза молодежи, член Общественной палаты РФ.
Смакотина Наталья Леоновна — доктор социологических наук, профессор, заведующая кафедрой социологии молодежи МГУ им. М. В. Ломоносова.
Стенограмма заседания
И. М. ИЛЬИНСКИЙ
Добрый день, дорогие друзья!
Позвольте открыть заседание Русского интеллектуального клуба.
Я думаю, что если разговор пойдет серьезно, то больше участников и не надо. Иначе получится поверхностное обсуждение. А здесь есть возможность углубиться в тему.
Повестка дня есть у всех. У нас два сообщения. «Молодежь в стратегиях будущего России и уроки проигранной холодной войны» — это мое сообщение. «Молодежная политика: что меняется? куда идем?» — Валерий Андреевич Луков.
Затем вопросы, обсуждения и выступления в любом порядке.
Позвольте мне рассказать кое-что по теме, которая обозначена в повестке, хотя, конечно, обсуждение будет неполным по целому ряду причин, потому что время все-таки ограниченное. Постараюсь за 20 минут уложиться.
Должен признаться, что, с одной стороны, мне очень легко выступать по теме «молодежь», потому что я более 20 лет профессионально занимался исследованием проблем молодежи как исследователь, как руководитель Научно-исследовательского центра Института молодежи. Но, с другой стороны, и сложно, потому что более 10 лет назад я оставил эту тему как основной предмет исследований по целому ряду причин объективного и субъективного свойства. За прошедший период я выступал, может быть, два-три раза на конференциях здесь у нас в университете, когда появлялись высокие гости — Ю. М. Лужков, мэр Москвы; Федерико Майор, генеральный директор ЮНЕСКО; С. М. Миронов, Председатель Совета Федерации. Нельзя было ректору отмолчаться.
В качестве своеобразного «запева» я хочу использовать общие выводы первого доклада Комитета по делам молодежи РФ, проект которого готовил наш Научно-исследовательский центр. Я тогда был его директором. И научным руководителем этого доклада, одним из основных его авторов. Выводы общие писал я. Они звучали так.
1. Численность молодежи в России сокращается. Общество стареет.
2. Каждое новое поколение детей и молодежи менее здорово, чем предыдущие. Болезни переселились из старости в молодость. Молодежь вымирает быстрее, чем старшее поколение, а это значит, что под угрозой генофонд нации.
3. Падает интеллектуальный потенциал молодежи. Происходит умственное вырождение молодых поколений, а с этим падение инновационного потенциала молодежи и общества.
4. Резко обостряется проблема занятости молодежи.
5. Социальный статус молодежи по всем пунктам быстро снижается. Материально-бытовое положение, доступ к образованию обвально ухудшились и ухудшаются. Молодежь все более оттесняется на обочину жизни общества, маргинализуется.
6. Субъектность молодежи, т. е. ее самосознание, самоидентификация, организованность, роль в общественной жизни, политике, защите своих интересов значительно упала и продолжает падать. Молодежь брошена на произвол судьбы, оказалась в положении жертвы и заложника политических, националистических амбиций. Молодежью манипулируют, ее используют, не допускают в структуры представительные, законодательные, не допускают в исполнительную власть.
7. Происходит духовное и нравственное разложение молодежи, которой овладевает дух крайнего индивидуализма, прагматизма, безмерного потребительства и обогащения любой ценой. Молодежь сегодня криминализируется, обвально нарастают пьянство, алкоголизм, наркомания, проституция и т. д.
Тринадцать лет назад я прогнозировал дальнейшее ухудшение ситуации при сохранении того отношения к молодежи, которое сопровождало выбранный курс так называемых реформ. Но действительность оказалась даже хуже. Приведу всего две цифры.
К 1998 году, т. е. через пять лет после того, как были сделаны вот эти выводы, молодежная наркомания выросла в России (это данные того времени) в 14 раз. Динамика смертности среди молодежи почти в два раза превысила соответствующие показатели по старшим поколениям. Это тот материал, который мы тогда публиковали. Книжка была издана тиражом 3 тыс. экземпляров, на ее основе был сделан первый государственный доклад о положении молодежи в России. Он был немножко «причесан», потому что нервировать власть просто опасно. Я это понимаю. Много раз проходил эту ситуацию.
Думаю, что сегодня таких цифр множество. Я не стану загружать ими ваше сознание. Сегодня прозвучит много разных примеров и цифр. Я не ставлю задачу оперировать статистикой, социологическими данными и т. д. Я хочу поставить вопрос шире. Что все это значит, если связать понятие «молодежь» и то, что происходит с ней, с понятиями «общество», «народ», «нация»?
На мой взгляд, вывод может быть только один. Крайне тревожный. Российская нация, российское общество деградируют. Я говорил об этом 13 лет назад. В 1998 году этот вывод прозвучал как вызов, как сенсация. На самом деле мне трудно было решиться это сделать, потому что проще прийти к какому-то выводу, додуматься до какой-то идеи, но если вывод такого рода, то страшновато сообщать. Когда ты берешь на себя ответственность говорить за целый народ, за всю молодежь.
Сейчас для людей просвещенных, а большинство здесь присутствующих именно такие люди, это довольно расхожий тезис, хотя для очень многих, не посвященных в детали, в проблемы, такой вывод все еще расценивается как миф, еще одна страшилка. Надо сказать, что мои оценки интуитивные, основаны на наблюдениях. В частности за студентами, за всем, что я наблюдаю вокруг, читаю, вижу по телевидению. Мои оценки в основном остаются прежними, хотя некоторые коррективы в своих выводах я уже сделал. Я, например, сегодня не говорю о разрыве поколений. А тогда я говорил об этом. Я думаю, что сегодня молодые люди более трезво и справедливо оценивают прошлое, деяния своих отцов. И не так негативно настроены по отношению к ним, как это было в те годы. Тогда в категориях «ненавижу» старшее поколение фигурировало более чем в 10% оценок молодежи. А более 65% представителей старшего поколения оценивали очень негативно молодежь того времени.
Думаю, что молодежь стала патриотичнее. Хотя это тема другого разговора. Мне кажется, что ситуацию в молодежной среде сегодня в России не знает никто. В стране нет серьезных структур, отвечающие за изучение и оценку этой ситуации, за выборку мер, направленных на ее улучшение. Тогда был крупный научно-исследовательский центр. Было множество других лабораторий, секторов, разного рода исследовательских коллективов, отдельных ученых, которые занимались проблемами молодежи. Так или иначе, хуже или лучше, но мы оценивали ситуацию. И можно было делать достаточно квалифицированно обобщающие доклады. Я сделал два доклада — общего характера и по проблемам воспитания. Как научный руководитель, в процессе работы я трижды менял авторский состав. Если в списке авторов обозначено, скажем, 20 человек, то это значит, что работали человек 60–70. Так же как и по Закону о молодежи, когда мы его писали. Через временный творческий коллектив прошло около 500 человек. Многие не справлялись с задачей, это было довольно сложно. Но было из кого выбирать. Тогда было много людей. Тысячи людей. Это отдельная тема разговора.
На вопрос «Какова роль молодежи в стратегии будущего России?» следует ответить совершенно определенно. На словах, как утверждают некоторые, довольно значительная и даже большая. На самом деле, я бы сказал, кое-какая или временами никакая. Не как части населения, а как субъекта деятельности.
На мой взгляд, выражение «молодежь — будущее России» — не более чем расхожая и пустая фраза. Никакой внятной, последовательной политики в масштабах государства в этой области не существует. Все, что делается (а кое-что делается, здесь сидят представители по крайней мере двух молодежных организаций, я знаю, что они работают, много работают), носит локальный характер, а целостности нет. Когда нет стратегии у страны, то, разумеется, очень сложно определить стратегию, скажем, образовательную. Когда я берусь за проблему образования, то первое, во что упираюсь: а какая стратегия, куда мы идем, что строим?
Россия имеет два образа и две своего рода стратегии. Согласно первому образу, официальному, наша страна — это страна-банкрот. Она не может на равных конкурировать с Западом. Ее природные ресурсы истощены. Новые труднодоступны. Вот поэтому народу плохо живется. А вот когда станем технологически передовыми, стабилизируем финансы — тогда и заживем. Тогда и найдем деньги на молодежную политику. Я еще раз говорю: это все официально, когда смотришь телевизор, слушаешь наших руководителей разного масштаба, то в основном они говорят что-то похожее.
А вот второй, не декларированный, образ России — он совсем иной. В самом деле, Россия богатая страна. И вы знаете эти цифры. По ресурсному потенциалу мы примерно в два раза превосходим США, в 5–6 раз — Германию, в 18–20 — Японию. Весь вопрос в том, как используются, куда уходят эти ресурсы? Как используется этот потенциал? Каков механизм распределения дохода от национального богатства?
Официальные цифры. Оказывается, что и теперь ежегодная чистая прибыль страны составляет от 60 до 80 миллиардов долларов. Это в 2–2,5 раза больше объема нынешних бюджетных средств. Ежегодно в России прибавляется десятка полтора миллиардеров. Долларовых миллиардеров. А на работу с молодежью, на социальные нужды денег по-прежнему нет. Когда знаешь, что второй бюджет используется в интересах нескольких человек, и когда за большое счастье принимается такое деяние, как, скажем, Потанина или еще кого-то, кто дает 50 миллионов на компьютеризацию сельских школ или на что-то еще, так что человек этот попадает в разряд благодетелей, меценатов, великих гражданин, понимаешь: на самом деле деньги в России есть, но как они используются, кому принадлежат — это другой вопрос.
При таком отношении, при такой ситуации, при такой стратегии, при таком формировании образа России отношение к молодежи, на мой взгляд, не улучшится. Мы с Олегом Александровичем Рожновым, первым секретарем ЦК Российского союза молодежи, не один раз разговаривали на эту тему. Согласно Конституции РФ Россия — социальное государство. А это значит, отношения различных слоев общества в ней должны быть гармонизированы. Как это происходит в западных странах, которые провозгласили себя социальными государствами, — в Германии, Австрии, Швеции и т. д. Согласно статье 7 Конституции Россия — социальное государство. А вот если по факту смотреть, то я не вижу, что она социальное государство. Сейчас, в последнее время, начинают что-то делать. Национальные проекты — дай Бог успеха в этом направлении! Но не является ли это каким-то приемом?
При таком отношении, мне кажется, ситуация с молодежью будет ухудшаться, тем более если учесть, что фактором внутреннего характера стало безразличие к молодому поколению, непонимание того, насколько глубоко будущее России связано с сознанием, нравственными, духовными качествами молодежи. Ситуация будет ухудшаться и потому, что к этому все более определенно добавляется внешний фактор. Надо понимать, что конец ХХ столетия — это время, когда только начинался запуск общемирового проекта под названием глобализация. Глобализация, которая, на мой взгляд и на взгляд многих исследователей, является основным инструментом империалистической войны нового типа, в основе которого лежат супертайны действительных целей, задач, растянутость во времени и т. д. Я убежден, что отношение внешнего мира, и прежде всего тех стран, которые являются движителем этого процесса (ускоренного процесса, очень целенаправленного, который противоречив, в котором, безусловно, есть плюсы, а не только минусы), в действительности надо рассматривать как фактор именно войны.
Мне кажется, что, как и всегда, как и во всех войнах, а мы об этом говорили на одном из заседаний нашего Русского интеллектуального клуба, действительной целью этой войны являются, конечно же, колоссальные сырьевые, энергетические и водные ресурсы России, масштабы которых известны. Но на пути к ним стоит народ. Народ, который не хочет менять свой менталитет, наш российский менталитет. Не желает одним махом «заглотнуть» всю систему американских ценностей, западных ценностей, хотя там тоже есть разумные вещи. Но все и сразу — не хотят. Не хочет народ сменить российскую культуру на западную. Не хочет сменить наш родной русский язык на английский. И вот предлагается для начала информационный, психологический, культурный рынок.
Я всегда испытываю неловкость, когда говорю об этих вещах. У меня такое впечатление, что я в хорошем светском обществе вдруг начинаю употреблять нецензурные слова. Неловкость возникает. Здесь есть люди, которым все понятно и близко. И мы говорим на одном языке. Но когда я говорю с обывателями, они говорят: «Какая война? Ты о чем? Реакционер. Вроде уже немолодой. Где это все?». Сущность вещей спрятана так, что постичь ее невооруженным взглядом, без опыта, без знания, без глубокого понимания предмета вообще невозможно. Я не хочу доказывать справедливость этого тезиса в данной аудитории. Это мое убеждение. Думаю, что для значительной части присутствующих это тоже так.
Нынешняя ситуация в молодежной среде — если начать ее рассматривать так: с одной стороны, с другой стороны, с третьей, шестой, с двадцатой, двадцать первой, вот все рассосется, как в жизни, и ведь все, в общем-то, ничего — покажется вполне нормальной жизнью. Но нужен концептуальный взгляд. Нужна сосредоточенность. Нужно огрубление в данном случае. Если хотите, некоторое упрощение. Суть как раз заключается в том, чтобы понять, что Россия находится в состоянии войны. Войны нового типа.
В докладе у меня есть кусочек — «Уроки проигранной холодной войны». По этому поводу существует огромная литература, не стану ее называть. Вышла вот книга «Главный противник», в которой впервые на русском языке представлены документы, которые были собраны в американском оригинале под названием: «Сдерживание. Документы американской внешней политики и стратегии 1945–1950 годов». Из этого сборника для перевода мы выбрали лишь то, что относится к России и к бывшим социалистическим странам. В принципе, она вся интересная, для специалиста она просто необходима. Для нормального человека здесь есть несколько документов, прочитав которые, можно многое понять. Скажем, «Цель США в отношении России». Документ 20/1 Совета национальной безопасности от 1948 года.
Когда холодная война начиналась, исходным пунктом Совета национальной безопасности (уже другой документ, принят через два года, в 1950 году, в нем несколько скорректированы оценки — но только не цели и задачи документа 1948 года. Он был утвержден президентом Трумэном) стал тезис (цитирую): «Холодная война — это на самом деле настоящая война». Вот так оценивали американцы то, что начиналось, — настоящая война. Отсюда и были предприняты соответствующие меры, которые необходимы для войны, т. е. определены цели, задачи, стратегия, тактика, средства достижения и т. д.
В СССР такого понимания не было. Даже у политической власти. Тем более у обывателя, у населения. А уж тем более у молодежи. Я в те годы, как некоторые и здесь присутствующие, работал в комсомоле. Была холодная война. Мы говорили об этом, произносили это слово. Психологическая война — это употреблялось к месту и не к месту: когда заходила речь об идеологии, тогда мы говорили: «идет холодная война». Но мы-то знали, что мы не проиграем, что мы победим. Ну, идет она. Ну и пусть себе идет.
Леонид Иванович Шершнёв — генерал Политуправления, занимавшийся подобного рода вопросами, был снят с работы, изгнан из Армии за то, что он сказал: «Идет война. Может быть, и нам подготовить какие-то документы? У нас что-нибудь есть, чтобы противостоять этому?». Вот он, живой человек. Он может рассказать вам, как все это происходило.
Когда семь лет назад я писал книгу «О «культуре» войны и Культуре мира», то задал себе вопрос: «А была такая стратегия или нет?» Конечно, все было секретно. Может быть, и было. Я до сих пор не могу сказать утвердительно. Может быть. Но я полагаю, что нет, потому что все генералы, с которыми я разговаривал на эту тему, не знали об этом. Они о многом не знали, как не знают и сегодня. Когда я им показываю вот эти документы и спрашиваю: «А вы знаете, что 1 июля 1945 года должна была начаться третья мировая война?», они удивляются: как, откуда, что?
И на Западе этого не знают. Я недавно был в Швейцарии. Наш коллега устраивал прием в мою честь, ужин, и там были два советолога, два специалиста по холодной войне. Я начал с ними разговаривать на эту тему. Они сказали, что этого быть не может. «Это все ерунда. Мы знаем все». Я им отправил оригиналы на английском языке. Получил ответ, они пишут, что впервые об этом узнали.
Я об этом говорю долго, потому что это исходный пункт. Все зависит от того, как понимать происходящее. Мы говорим о «борьбе за молодежь», которой на самом деле нет. Какая борьба? Кто за нее борется? Кто? Государство, общество, в буквальном смысле? «Та сторона» в лучшем положении: собственно, ничего не надо особенного делать. С той стороны выступает злой порок: фильмы, попса, порнуха, еще что-то. Человека опускают — это делается просто. И человек «расчеловечивается» очень быстро. А с «этой стороны» должна вестись работа, связанная с формированием, основанная на доброте, на добродетели. Это гораздо более сложная работа. Это невероятно сложная работа. Нужны совершенно другие средства, усилия и инструменты для того, чтобы это делать. Я не вижу этого. Это мой взгляд. Будут выступать представители молодежных организаций, может, они что-то скажут об этом.
Если мы не способны учиться, то в новой исторической ситуации, где все по форме происходит не так, как раньше, а по существу — все то же самое, власти, общество должны осознать, что против России ведется война. Настоящая война. И это первый урок, который следует извлечь из холодной войны. Надо понимать, что она есть, тогда будет выстраиваться и другой род деятельности.
Всем известен документ, или выступление Алена Даллеса, по поводу которого высказывается много сомнений: принадлежит ли он именно Даллесу, не является ли фальшивкой КГБ и т. д. На мой взгляд, это не существенно — американцем написано или придумано. Главное, что все происходило именно так, как было обозначено в этом выступлении: с той стороны проводилась политика, направленная на то, чтобы вырывать духовные корни, опошлять и уничтожать основы народной нравственности, расшатывать поколение за поколением, разлагать, развращать, растлевать детей и молодежь, превращая их в циников, пошляков, космополитов. Именно это и было сделано. Да, была пионерская организация. Был комсомол. Но они были заняты проблемами воспитания. Это были организации очень идеологизированные. В стороне оставались социальные проблемы молодежи. То, чем живет любой человек — и молодой. Те проблемы, которые свойственны возрасту, становлению личности. Вот эти проблемы, а их было множество, обострялись. И поэтому не случайно, когда началась перестройка, реформы и т. д., молодежь не только в целом одобрительно к этому отнеслась, и не только молодежь, я один из тех, кто с радостью пошел на баррикады, пел песни перестройки, считая, что в принципе она была нужна. Другое дело — какая перестройка? Она стала горючим материалом всех националистических выступлений. Вы помните события в Грузии, Прибалтике, Казахстане и т. д. и т. п.
Если мы способны учиться у истории, то должны обратить внимание на то, что нынешние внешние силы снова делают ставку на молодежь — именно она составляла и составляет главную силу «цветных революций», которые уже прошли в ряде республик. А это значит, что наше государство должно подумать о том, каким образом снять предельно обострившиеся социальные проблемы молодежи. Это то, на что должна быть направлена сейчас молодежная политика. Если хочется, чтобы молодежь стала с любовью относиться к государству, уважать власть, то власть должна с уважением, с пониманием относиться к молодежным проблемам.
В Директиве 1948 года «Цель США в отношении России» отмечалось, что США не связаны определенным сроком для достижения своих целей в определенное время, поскольку у них (цитирую) «нет строгого чередования периодов войны и мира». Ситуация остается все той же. На самом деле, нет такой задачи: к такому-то числу совершить то-то, то-то, то-то. Постепенно, поколение за поколением, год за годом они будут решать свои задачи. И мы видим, как все это происходит в разных странах. Политика. Дипломатия. Все идет под флагом «ура», «друг Коль», «друг Билл», «стратегическое партнерство», «у нас нет противников», «у нас общие цели — борьба с терроризмом» и т. д. и т. п. А на самом деле кольцо сужается вокруг России. И не только в географическом пространстве.
В американском документе 1950 года, который я цитировал, говорилось: «…осуществление программы этой войны потребует от всех нас, американцев, находчивости, жертвенности и единства». Это обращение к американскому народу, где властвуют федеральная идея, идея «свобода превыше всего», идея прав человека и т. д. А тут — жертвенность и единство! И там же подчеркивалось, что главная проблема СССР и главная точка, в которую надо бить, это отношение властей с народом. В том смысле, что власть не в ладу с народом, что народ недоволен властью. Хотя и происходило много хорошего. Я думаю, что сегодня все повторяется. Власть и народ так далеки друг от друга, что между ними не только лезвие бритвы, можно все что угодно продвинуть. Это означает, что если не предпринимать реальных шагов по сближению, по улучшению отношений, прежде всего если не думать о будущем в отношении молодежи, то положение не будет улучшаться. Будет только ухудшаться. А это и нужно тем, кто ведет войну против нас.
Теперь нам ясно, что в холодной войне США и их союзники действовали в соответствии с тщательно разработанными программами, планами, доктринами, над которыми работали лучшие умы Штаба планирования политики, Совета национальной безопасности, ЦРУ и многие научные центры. Я перечисляю некоторые из них в «Главном противнике». В предисловии к американскому изданию сборника «Сдерживание» его составители говорят, что некоторые документы даны с изъятиями, а некоторые все еще не опубликованы. И, наверное, никогда не будут опубликованы. Вот что надо понимать. Не надо думать, что сегодня все происходит просто так, само собой. Разве американцы сегодня стали глупее, чем они были 50, 60 или 40 лет назад? Почему мы должны думать, что нет такого плана, такой доктрины, которые были раньше? Я был в Калифорнийском, Стэнфордском, Колумбийском университетах. Я знаю, что над вопросами управления человеческим поведением, над вопросами психологии там работали крупнейшие центры и лучшие умы Америки. Это глубокие, серьезные исследования, которые держатся в секрете.
Думаю, что у нас нет никакой программы в отношении того, что делается с нашей молодежью. Основные документы, представленные в «Главном противнике», разрабатывал Совет национальной безопасности США. Все остальные ему помогали. Холодная война была проблемой национальной безопасности. Поражение или победа в ней рассматривались как национальные интересы. Главные национальные интересы. Следовательно, мне кажется, наш Совет безопасности тоже должен был бы обсудить эти вопросы, разработать, принять какую-то доктрину. Доктрину сдерживания, противостояния внешним усилиям. Пусть она будет десять раз секретная. На это надо потратить деньги. На это надо потратить мозги. Это должно быть.
Мне кажется, нужна национальная доктрина по работе с молодежью. Проект такого документа много лет уже гуляет в верхах. Мне кажется, что люди, которые брались за его подготовку, абсолютно не приспособлены к этому. Случайные люди. Для них это момент политической игры. Я говорю о губернаторе Ямало-Ненецкого округа, который возглавлял проект. Он понятия не имеет о молодежной политике. Но он решил возглавить разработку доктрины. Поэтому все проваливается. Нет страсти во всем этом. И понимания. Я убежден, что нужен закон о государственной молодежной политике. Я сейчас не говорю об общественной молодежной политике. Нужно восстановить структуры, которые были. Новое — хорошо забытое старое. Мы начинали с того, что кое-что оставалось от Советского Союза. Семь раз открывали и закрывали Комитет по делам молодежи. В конечном счете его загнали в Министерство образования, где он влачит жалкое существование. Может, я неправильно оцениваю это из-за незнания своего. Но если бы что-то было крупное, серьезное, значительное, то мы бы слышали об этом, видели это. Но нет этого. Какие-то странные организации типа «Наши» то появляются, то исчезают. В то время как есть сильные, прочные организации, как Российский союз молодежи, который уже давно и реально существует.
В заключение хочу сказать, что, к сожалению, слово «борьба», а тем более «война» и «противостояние» — это какие-то пустые слова в настоящий момент, потому что никакой борьбы не ведется. Мы наблюдаем все, что происходит, мы свидетели происходящего. А все перемены в сознании молодежи к лучшему, наверное, являются просто следствием того, что сама молодежь, сами молодые люди в состоянии делать определенные выводы, развивать все те качества, которые способствуют их выживанию в этой ситуации. На самом деле мы с вами являемся свидетелями социализации молодежи. Она вынуждена адаптироваться к часто враждебной, отрицательной среде. Между словами «адаптация» и «социализация» есть некоторая разница. Но куда денешься? Жить-то надо! А нужны усилия для решения задач воспитания, формирования, в определенном смысле настолько, насколько это возможно в современном обществе, жизнеспособного, сильного поколения, которое действительно в состоянии возвеличить Россию и выдернуть ее из той ямы, колдобины, в которой она находится. Я таких усилий не вижу.
Я не пессимистичен. И считаю, что оценки «пессимист — оптимист» не для научных дискуссий. Мы имеем дело с объективными фактами. Должны реалистично оценивать ситуацию. Я, как ректор, восторгаюсь некоторыми людьми, которых я вижу здесь, которые у нас учатся. И это не один-два, а сотни потрясающих молодых людей, способных, великолепных, духовных, нравственных, культурных и все такое прочее. Но это не меняет ситуации. Это лишь часть, незначительная часть молодежи, которой тоже никто не занимается. Они себя сами делают такими. А государство и общество должны содействовать тому, чтобы эта часть молодежи расширялась, увеличивалась.
На этом я закончу выступление. Спасибо. Если есть вопросы, я готов ответить...
Пожалуйста, Валерий Андреевич Луков.
Вал. А. ЛУКОВ
Уважаемые члены Русского интеллектуального клуба, гости! Моя тема: «Молодежная политика. Что меняется, куда идем?».
Игорь Михайлович обозначил основные позиции, сформировавшиеся здесь, в этом вузе, достаточно давно. Можно сказать, в других исторических условиях. Собственно говоря, Закон СССР «Об общих началах государственной молодежной политики в СССР», принятый в 1991 году и ставший исходной точкой для молодежной политики в нашей стране, основывался на тех формулировках и тех идеях, которые здесь, в НИЦ ВКШ, разрабатывались полтора десятилетия назад. Вновь идет пересмотр оснований молодежной политики, и само по себе это обстоятельство привлекает внимание. Частый пересмотр стратегии отношения государства с молодежью — свидетельство того, что утеряны и ясные принципы организованного воздействия на процесс смены и преемственности поколений, «приводные ремни» такого воздействия. А стабильность стратегии здесь очень желательна: как показывает опыт других стран, особенно Германии, Швеции, Финляндии, от закрепления в правовой форме концепции молодежной политики до ее эффективного влияния на общественную жизнь страны проходит 30–40 лет.
Обратимся к борьбе концепций государственной молодежной политики (ГМП), в которой отразились и время, и понимание молодежи, и ожидания от будущего. Молодежная политика в СССР была партийной политикой, политикой КПСС. Ее последовательное осуществление на протяжении десятилетий сделало ее эффективной при всех явных просчетах, о которых сегодня так часто говорится. Если она и была отвергнута в переломную для страны эпоху, то потому, что была отвергнута вся политическая система, основанная на руководящей и направляющей роли одной партии. (Между прочим, это подтверждает, что молодежная политика не может осуществляться по планам, которые не учитывают реалий социальной истории.) Со всеми вывертами административно-командной системы молодежная политика советских времен закрепляла в формах права поддержку и защиту молодежи, юридические нормы блокировали возможность ущемления прав молодого гражданина на образование, труд, охрану здоровья и других прав, в то же время ограничивали личную свободу выбора. В конечном итоге правом устанавливались жесткие каналы социализации, четкая ориентация воспитательного воздействия в духе идеологии и политической линии правящей партии. Молодежь рассматривалась как стратегический ресурс социализма, требующий, в одной стороны, «отеческой» заботы, а с другой — продавливания в новых поколениях через систему воспитания ориентации на коммунистические идеалы и соответствующие им идейные установки и нравственные ценности.
Разработка Закона о молодежи, которая велась под руководством И. М. Ильинского в НИЦ ВКШ, основывалась на ином понимании сути и назначения государственной молодежной политики. Концепция «группы Ильинского» переносила центр ответственности с партии на государство, а этим менялось целеполагание (особенно если учесть, что это было время становления многопартийной системы в стране): удалялась целевая установка на формирование заранее заданных черт личности, а на первый план выдвигались инструментальные задачи создания имеющихся в распоряжении государства условий для социального становления и самореализации молодого человека. В одном из вариантов концепции мы тогда прямо формулировали это в качестве основного положения государственной молодежной политики: «Государственная молодежная политика не должна строиться на задаче формирования новых поколений по заранее определенным идеалам личности молодого человека и будущего общественного устройства». Общественным скандалом многим тогда казалось и то, что законопроект исходил, во-первых, из наличия многих молодежных общественных объединений и, во-вторых, из их равенства перед законом.
Предложенная концепция государственной молодежной политики предусматривала два основных назначения вкладываемых в эту деятельность средств. Одно связано с задачами облегчить молодежи вхождение в институционализированную общественную жизнь, компенсировать недостаточность социального статуса, который остается у любого молодого человека даже при наличии юридического равноправия. К компенсационным действиям относятся и меры социальной защиты той части молодых людей, которые оказались в трудной жизненной ситуации и не могут самостоятельно разрешить свои проблемы (прежде всего экономические, частью бытовые и личные). Другое назначение предпринимаемых государством действий — инвестиция в молодежь как в человеческий ресурс общественного развития. Здесь на первое место выходят задачи создания необходимых условий для активизации духовного, интеллектуального, трудового, инновационного потенциала молодого поколения. Фактически это означает широкую практику кредитования (не только в денежном выражении) с перспективой эффективной отдачи в долгосрочной перспективе. Это стратегическое назначение мер государственной молодежной политики.
Сочетание компенсации недостатка социального статуса молодежи, применения защитных инструментов государства там, где те или иные категории молодежи оказываются социально уязвимыми (как часть социальной политики), и инвестиции в молодежь (как часть инвестиционной политики) в качестве одной из концептуальных основ государственной молодежной политики в стране было обосновано «группой Ильинского» и нашло выражение в ряде принятых на федеральном уровне документов концептуального и нормативно-правового характера. Однако и сегодня это положение остается скорее идеальной моделью, чем практикой деятельности государства в отношении молодежи. В этом один из парадоксов государственной молодежной политики в России.
Проблема концепции государственной молодежной политики состояла в том, что она утвердилась как официальная позиция власти в смутное время перехода от одной социальной системы к другой. В этой ситуации многое можно заявить, утвердить, принять официально, но и победы такого рода — пирровы. Принятый в апреле 1991 года Закон не прожил и нескольких месяцев: распад СССР означал и пересмотр всей правовой системы применительно к новым политическим реальностям, и Закон стал лишним для новой России, а вместе с выведением его за рамки правоприменения оказалась в безвоздушном пространстве и концепция государственной молодежной политики. С того времени ее не удалось в России закрепить законом, хотя попытки предпринимались неоднократно. Имеет место противоречивая правовая ситуация: государственная молодежная политика признается как направление деятельности, но в форме закона это признание зафиксировано только на уровне немногим более половины субъектов Российской Федерации. А там, где законы приняты, сплошь и рядом идет вотчинное переосмысление ее принципов, объектов, субъектов и т. п.
Между тем проекты концепции государственной молодежной политики с начала 2000-х годов пишутся один за другим. Правительственная комиссия по делам молодежи в 2001 году одобрила «Концепцию государственной молодежной политики в Российской Федерации». Можно бы и остановиться, но работа закипела снова.
Новые концепции противостоят друг другу не столько по содержанию, сколько по месту их разработки. Из концептуальных разработок последнего времени в этом плане особого заслуживают внимания две. Первая из них — «Доктрина молодежи России» (2002 г.), позже переименованная и во многом переработанная, но в первоначальном виде более откровенная. Дело в том, что документ готовился группой политических деятелей и экспертов для обсуждения на специальном заседании Государственного Совета РФ, которое переносилось многократно, да так и не состоялось. Один из авторов проекта С. Анохин, член Совета Федерации, заявил, что «доктрина — конструктивная провокация», и это довольно точно характеризует дух и стиль написанного группой разработчиков. Вторая разработка — «Стратегия государственной молодежной политики Российской Федерации», подготовленная летом 2005 года в Министерстве образования и науки Российской Федерации. Два проекта дают представление о том, как видят цели этой политики представители правящей элиты.
По нескольким позициям у этих двух проектов есть концептуальная схожесть. Оба направлены на разработку стратегии в этой сфере государственной деятельности, что противостоит сложившемуся порядку принятия краткосрочных и среднесрочных федеральных целевых (президентских) программ. Есть стремление применить имеющиеся в социальном проектировании подходы к решению масштабных социальных задач (хотя это скорее заявка). Наконец, задачи государственной молодежной политики рассматриваются в контексте обеспечения национальной безопасности, что могло бы означать (хотя бы на уровне замысла) отказ от ведомственного подхода к ГМП.
Это, так сказать, «шаг вперед». Что же в новых разработках ведет к «двум шагам назад» в сравнении с нынешней практикой ГМП, слабость и непоследовательность которой всем видна? На мой взгляд, это, во-первых, отсутствие прагматизма, во-вторых, неоправданные ожидания от мер в области ГМП для поддержания политической стабильности, в-третьих, неумеренные планы государственного контроля над молодежью.
Несколько слов о последнем, третьем пункте. Планы поставить под жесткий государственный контроль молодежь в той или иной мере присутствуют во всех разрабатываемых сейчас в кабинетах власти проектах концепций ГМП. В «Доктрине» об этом говорится особенно ясно, здесь без обиняков проводится главная идея — взять под государственный контроль социализацию молодежи. Для демократического общества сама постановка такой задачи неприемлема. Если же она возникает в государстве, не имеющем нужных для тотальных действий правовых и организационных рычагов, финансовых средств, кадров, инфраструктуры и т. д., то это свидетельствует о растерянности власти перед новыми вызовами и угрозами. Не удивительно, что предложение конкретных мер по обеспечению такой задачи нередко выглядит как фантасмагория. Вот примеры таких мероприятий: «принятие общенационального Календаря здоровья с обязательным проведением забегов, соревнований по массовым самоорганизующимся (так и сказано!) видам спорта, семейных спартакиад и т. д. с сопровождением промоушн-акциями (так в документе!) ведущих производителей товаров и услуг, организация общенациональных интеллектуально-развивающих игр и викторин «Homo Ludens» и т. д. Ставится задача унификации идеологии. Предусматривается прямое государственное руководство политическими партиями (цитирую: «внедрение ГМП в программы политических партий»), молодежным движением («создание общественно-политических институтов, гарантирующих дальнейшее развитие ГМП: партия молодежи, молодежный интернационал»). В общем, грубо попираются нормы законодательства о политических партиях, об общественных объединениях. Когда в тексте появляются предложения о принятии законов «О Днях карьеры», «О Добровольном социальном годе», «О молодежной десятине», то сходство с антиутопиями Оруэлла или Замятина и образом Большого Брата можно считать завершенным.
Почему же такие в высшей степени странные идеи и предложения попадают в документ, который готовится для рассмотрения на самом верхнем этаже власти? Откуда такое раздражение, такая прямолинейность? Такое стремление «проломить стену»?
Думаю, это реакция на слабый волевой импульс во всей системе ГМП, чему немало способствовали бесконечные перестройки органов государственной власти, отвечающих за работу с молодежью. Нельзя не видеть, что программные разработки в области государственной молодежной политики, давшие на выходе ряд важных документов, не вывели ее тем не менее за пределы организационных мероприятий в верхних эшелонах власти. Организационные перемены не привели к созданию реальных условий для улучшения положения молодежи. Социальные проблемы для большинства молодых людей не только не разрешались, но и нарастали.
Сложилась противоречивая ситуация, характерная для бюрократической организации: с одной стороны, тяжелый труд аппаратных работников государственных структур по делам молодежи, направленный на преодоление межведомственных и иных организационных барьеров для достижения социально значимого (по замыслу) результата, а с другой — равнодушие молодежи к попыткам придать отраслевой подход государственным мероприятиям, проводимым (опять же по замыслу) в ее интересах. Основная масса молодежи не ощущает поддержки властей в решении ее основных социальных проблем.
Противоречие между активизацией практических действий органов исполнительной власти по осуществлению целевых программ и отсутствием заметных сдвигов в положении подавляющего большинства молодых россиян составляет ядро проблемы эффективности государственной молодежной политики в России. Накопившийся неуспех, на мой взгляд, и привел к тому, что возникло стремление переписать теорию вопроса, создать новые концепции ГМП. Принятая на переломе эпох версия ГМП не дала результатов, а потому извращена, перелицована, выхолощена. Так случилось, например, с Федеральным законом «О государственной поддержке молодежных и детских общественных объединений», принятом в 1995 году, где закреплялся принцип субсидиарности — передачи финансовых средств на тот уровень управления и тем субъектам, которые непосредственно ведут работу с молодежью, и прежде всего молодежным и детским организациям. Этот принцип, превращенный в конкретную правовую норму, не был реализован при составлении госбюджета ни разу, а с введением в действие данного закона и не должен реализовываться впредь.
Важно учесть и другое обстоятельство. Утвердившаяся в последний год существования СССР концепция ГМП (так сказать, «наша», рожденная в НИЦ ВКШ и положенная в основу принятого закона) сегодня уже не может реализовываться. Во-первых, она была создана в условиях государства, в руках которого была львиная доля собственности, вертикаль власти, система реализации своих планов. Этого сегодня нет (вот почему госконтроль над социализацией молодежи — утопия). Во-вторых, она не предполагала, что самореализация молодежи может носить не только положительный (с государственной точки зрения) характер. В-третьих, когда писалась та концепция, не было опыта «цветных революций», а в нашей стране отсутствию «молодежного бунта» во многом способствовала обстановка хаоса и снижения социального контроля при распаде СССР (студенты, в частности, были заняты другим — поисками работы и т. д.).
Так что же дальше? В каком направлении надо действовать, чтобы от неуклюжих проектов новых бумаг об общих принципах государственной молодежной политики двинуться к более или менее реалистичному решению назревших проблем? Выскажу свою точку зрения по этому вопросу.
Первое. При решении молодежных проблем как государственной задачи необходимо выйти за пределы того или иного министерства, той или иной целевой программы. Молодежная политика должна рассматриваться среди стратегических направлений государственной деятельности и координироваться Президентом РФ непосредственно, а в территориях — первыми их лицами. Но централизация должна затронуть лишь ключевые вопросы. Кроме нескольких общих управленческих вопросов (постановка базовых целей, законодательство, информация, подготовка кадров, координация финансовых средств и т. д.), государственная молодежная политика должна быть децентрализована и скоординирована с общественной молодежной политикой (эти идеи давно высказаны И. М. Ильинским). В финансовом отношении здесь должны действовать технологии фандрайзинга. В организационном — взаимодействие со структурами гражданского общества. Государство не только в одиночку не справится с задачами социального развития молодежи, но и, ставя себя выше гражданского общества и не доверяя ему, исказит смысл и назначение молодежной политики.
Идти по пути простого увеличения финансовых вливаний (как предлагается в «Стратегии») в программу «Молодежь России» и подобные ей бессмысленно. Надо заново понять, что должно делать государство для решения молодежных проблем, не подменяя личных усилий каждого молодого человека по достижению жизненных целей, не сужая зоны самоопределения молодежи. Где здесь грань, отделяющая необходимые и достаточные меры от избыточных, а потому порождающих инфантилизм и неоправданные ожидания от «дающего государства»? Это непростой вопрос, он требует широкого общественного обсуждения. Молодежная политика должна быть понятна людям и технологична. Здесь необходимо применять современный менеджмент, маркетинг, социальное проектирование, здесь место для эксперимента и инноваций.
Второе. Молодежная политика — как государственная, так и общественная — не может не опираться на саму молодежь, на молодежное движение. Государственным структурам важно определить, с кем в молодежном движении они объединяют усилия для проведения реалистического курса в области молодежной политики. Не заигрывать с молодежными организациями и не строить иллюзий, что они сегодня могут контролировать молодежь. Не ставить перед ними такие задачи в обмен на государственную поддержку их деятельности. Их роль определяется тем, насколько они способны участвовать в построении гражданского общества в России.
Третье. Призрак «цветных революций» подталкивает многих политиков к отказу от государственной молодежной политики, какой она сформировалась за 15 лет социальных перемен в России. Она и в самом деле заслуживает пересмотра как неэффективная. Но не следует строить иллюзий, что эффективная государственная молодежная политика состоит в накидывании намордника на молодежь и обеспечении таким путем важного гаранта политической стабильности и национальной безопасности. Для развития личности молодого человека, реализации инициатив молодежных сообществ нужны условия, многие из которых — не во власти государства. Государственная поддержка социальных и культурных проектов, инициаторами которых выступают сами молодые люди, деловые организации, средства массовой информации, общественные объединения, позволяет нестройный и противоречивый поток таких инициатив вводить в относительно организованное поле деятельности, где в конечном счете достигаются крупные, общенациональные цели. Это путь, обратный тому, который в кабинетах власти рассматривается сегодня как перспективный для государственной молодежной политики.
Сегодня призрак «студенческого бунта» может заслонить главное, ради чего обществу нужна государственная молодежная политика, а именно стратегию социального развития. Надо признать, во-первых, что никакие конкретные меры ГМП не смогут дать власти гарантию от политических выступлений оппозиционной молодежи, во-вторых, что планы активизировать протестный потенциал молодежи строит не только «своя» оппозиция: они — и часть продолжающейся в иных формах холодной войны, о чем сейчас говорил Игорь Михайлович. Планы эти давно ориентированы на молодое поколение, на тех, кто и наивен, и активен, кого легче сбить с толку и повести на баррикады. Противодействие этому со стороны российской контрразведки и контрпропаганды необходимо, но недостаточно. Пока власть отдает возможность «заботиться» о молодых россиянах иностранному капиталу (переманивать таланты, перестраивать образовательное пространство, оккупировать сферу досуга и т. д.), тенденция к самореализации молодежи в интересах не только собственных, но и нашей страны, вряд ли может стать определяющей.
Сегодня провозглашать, что молодежь — наше будущее, а на деле бояться ее безответственности — это слабая политика. Нужна реалистическая оценка состояния молодежи и молодежного движения. На этой основе государству и обществу следует ставить перед молодыми россиянами высокие патриотические задачи в экономике, науке, культуре, политике и обеспечивать исходные условия для того, чтобы предлагаемые молодежью решения становились практически осуществимыми здесь и сейчас.
Спасибо за внимание.
И. М. ИЛЬИНСКИЙ
Вопросы по ходу. Да?
Альберт Анатольевич Лиханов, пожалуйста.
Председатель Правления Российского детского фонда, академик РАО и старый мой товарищ. Кандидат в члены Русского интеллектуального клуба.
А. А. ЛИХАНОВ
Я хочу сказать, что я приятно удивлен, что есть такой клуб. Я не знал этого. Бывал в других клубах и всегда вспоминал фразу, сказанную Баталовым в каком-то старом фильме: «Говорителей много, а делателей мало». Клуб издает свои стенограммы. Мне кажется, что это уже свидетельство того, что люди не просто собираются поговорить, но и оставить след. Действительно, это разумно, потому что придут новые и спросят когда-то: что вы делали в то время? И надо будет что-то предъявить. И предъявление того, что мы делаем в наше смутное время, мне кажется, очень актуальная и нравственная задача.
Мне приятно второй раз посетить этот университет. Я бывал здесь в советские времена. И ничего не хочу сказать плохого о ВКШ, но сегодня это удивительный оазис цивилизации. Слава Богу, что такие оазисы есть. Я знаю про Петербург. Только что был в Тюмени у Геннадия Куцева и в других местах. Есть все-таки люди, которых можно назвать отцами применительно не к своим детям, не к своей семье, а делу, которому они служат. Здесь я хочу произнести слова в адрес Игоря Ильинского. Мы с ним знакомы с 1964 года, когда я прилетел в Новосибирск собкором «Комсомольской правды», а он был секретарем райкома комсомола. Стали готовить его статью. Эта статья, построенная на его жизни, на его взглядах, была вскоре напечатана. Думаю, что она была ключиком в его судьбе, потому что на него «положили глаз», насколько мне известно.
Игорь, конечно, изменился за эти годы, как и все мы. Но я вижу, что он остается прежним в своем стремлении осмыслить, изменить окружающую жизнь к лучшему. Недавно он мне подарил замечательную книгу «Главный противник». Я ее осваиваю. Надо сказать, осваиваю с трудом, со страданиями. Конечно, эта книга — откровение. Я думаю, что наши верховные правители должны были бы не просто полистать, а прочитать, законспектировать и сделать далеко идущие выводы. Потому что тот, кого нам предлагают нашим другом, вовсе не друг и никогда им не собирался быть. Последние события есть тому яркое свидетельство.
Теперь о молодежи. Вы знаете, после принятия Конвенции ООН о правах ребенка и ее ратификации в 1989 году ребенком у нас считается гражданин до 18 лет. Это несколько меняет представление о статистических данных, которые свидетельствуют о том, что происходит с детством. Конечно, человек в 17 лет — это уже не ребенок. Но по закону — ребенок. Возрастной коридор стал слишком широк. В нем происходит множество событий необычайных, но, безусловно, между собой связанных. Связанных тяжело.
Детский фонд со дня своего основания ведет собственный мониторинг положения детей сначала в СССР, теперь в России. Хочу вам доложить, что в РФ с 1988 по 2004 год число детского населения — такой статистический термин — уменьшилось на 9,5 миллионов. Сейчас много говорится о высокой смертности. Вот в таком тяжелом параметре есть и детская смертность, но прежде всего есть детское нерождение. Нерождение, неявление детей в мир по причинам абсолютно социальным. Родители не желают их рожать, потому что они не уверены ни в чем. И прежде всего они не уверены в будущем своих детей.
9,5 миллионов. Было 40,5. Стало 30,1 за эти годы. А что это за дети, включая и 17-летних? Хотя это не вполне дети, конечно. Каковы их качества? Что происходит с этим детским миром? Достаточно сказать, что социальная люмпенизация общества идет через детей, начинаясь еще до рождения ребенка. Один пример. В Морозовской больнице мы создали центр, называется «Надежда». Организовали 50 младенческих коечек. Это не единственное такое отделение в Москве. 50 коечек для брошенных детей из роддомов и из мусорных баков. Они заполнены каждый день. 50 детей капают, капают, пополняя мир беды. Если хотите, человеческое дно, потому что у этих детей будущего абсолютно нет никакого. Это дети отказники. Дети, которым присваивают фамилию, имя, отчество нянечки, которая служит в этом отделении.
Что касается Москвы, это гигантский перекресток, где идет пересечение вот с таким результатом самых разных цивилизаций. Кого только там нет. Какого только цвета кожи там нет детей. Желтые, черные — это обычно. Но какие-то синие. Каких-то совершенно невероятных окрасок, чуть ли не зеленые дети. Причем государство, как говорится, их поглощает. Поглощает в ту самую систему, которая массам незрима. А ситуация такая. Только за 2004 год граждане бросили на порог государству или у них отняли по суду 32 тысячи детей. За один 2004 год. Наш мониторинг, который определяется годами существования фонда — с 1988 по 2004 год, дает такие цифры — 1 миллион 611 тысяч детей-сирот. Они вырастают. Они умирают. Они пропадают. Это одна из величайших и деликатнейших тем государственных наших решений. Только одна Генпрокуратура осмелилась несколько лет тому назад (Генпрокурора давно уже нет) объявить миру следующую статистику. Если говорить о казенных сиротских заведениях, то судьбы их выпускников были прослежены только в одном центральном регионе, причем не в Центральном федеральном округе, а просто в центральном регионе. Их судьбы складываются следующим образом. 40% выпускников становятся алкоголиками и наркоманами сразу. Они уже готовы к этому. 40% попадают в преступный мир или обслугу. 10% кончают жизнь самоубийством, потому что не действуют законы, обеспечивающие жильем. Жилья социального для них вообще не существует. И только 10% как-то выкарабкиваются. И то в то обозримое время, которое подлежало анализу Генпрокурора.
Я встречался недавно с Ю. Чайкой. Слава Богу, он дал согласие на то, чтобы было проведено тотальное по всей стране — и именно силами прокуратуры, потому что никакая другая структура сегодня не способна это сделать — выявление судеб выпускников государственных сиротских учреждений. Считайте, 1 миллион 611 тысяч детей сирот, которые растворились в мире. Конечно, если они выбрались и выжили — большинство, как мы видим, пропадает, погибает, и никто за это не несет ответственность, потому что вот тут-то и действует наша межведомственная, порожистая жизнь, когда Министерство образования и науки вроде бы отвечает за ребенка, пока он не закончил заведения, а потом дальше он с обрыва падает. Дальше за него никто не отвечает. Он вошел во взрослую жизнь. Я понимаю, что есть добрые ректоры, университеты. Надо сказать, что есть и редкие директора школ и детских домов, которые дотаскивают этих детей до окончания полной средней школы.
Был я в крупном регионе на Урале. Не буду называть его. Вроде бы положение меняется. Там 3,5 миллиона жителей. Там каждый год под тысячу выпускников сиротских заведений. Им не дают доучиться до полной школы. После 9-го класса — ПТУ. После ПТУ — ничто. Там в год до высшей школы добиралось четыре-пять человек на протяжении многих лет. То есть людям не дают хода.
Теперь я хочу поговорить о таком новомодном понятии, как эти бритые ребята, новый фашизм так называемый. Это уже вроде молодежная среда. Скинхеды.
У нас в СМИ есть государственный маховик — сразу припечатал их и отправил в мешок, из которого нет выхода. Еще немножко, если прибавить политического пара, их вообще можно загнать в состояние, из которого судьба 1937 года, объявить их политическими противниками режима. И все. Тут очень коротенькая дорожка. Но на самом деле это просто дети. Бедные дети бедных родителей. Это та самая люмпен-молодежная среда, о которой я сказал, — рожденная и брошенная. Рожденная и брошенная в детских домах. И это дети из бедных семей, которых не бросили родители, но у которых нет хода, потому что они плохо учились, потому что они, конечно, немножко балбесы — все мы такие. Они бедны. Но они видят магазины, где все сияет и золото продается. Они видят богатых своих сверстников. И они протестуют. На самом деле этот протест — социальный, но не политический. Однако его пытаются затолкать в разряд политических протестов. Естественно, что подростков привлекает более всего внешняя сторона: навесить на себя какие-то вызывающие значки, свастику, постричь голову, надеть ботинки. Загляните в Интернет. Там все написано, как это делается во всем мире. Ребята очень легко все это осваивают. Но эти подростки — важная, значительная часть нашего общества. Эта молодежь не должна быть брошенной и не должна быть отторгнутой, прежде всего государством. А вот тут государство выступает только в роли обвинителя.
Мы занимаемся и детьми в заключении. В 62 колониях России сегодня, по скромным подсчетам, 13 тысяч детей. Вроде, отчетность правильная. Но дело в том, что не учитываются дети в СИЗО. Специализированное СИЗО у нас только одно в Москве — там 500 детей каждый день. Переполненное СИЗО. Кстати, единственное СИЗО, где не нарушается право ребенка на образование, где есть школа. А в остальных СИЗО детей не учат. Пока они находятся под следствием, а находятся там до двух лет, эти дети люмпенизируются. Они проходят «школу», от которой потом не откажутся во взрослой жизни. Так вот, в общей сложности 23 тысячи детей в СИЗО и уже приговоренных. Эти дети тоже не имеют перспектив сегодня. Если в старые времена действовали советские законы, по которым руководитель предприятия обязан был набрать 5% трудящихся на своем предприятии из несовершеннолетних, а 1% — из детей, которые находятся на учете в милиции, то сегодня это все отменено. И эти дети тоже за пределами нашего, скажем так, трудового социума, хотя их никто и не жаждал видеть в своих домах, в своих коллективах.
Короче говоря, в стране давным-давно уже идет необъявленная война против детства. Я это констатирую. И уже давно. Кроме того, 1 миллион 611 тысяч неграмотных детей — эту цифру назвал министр внутренних дел, а не я. Значит, у него есть точные данные. Неграмотных детей. Вот мы надеемся на школу, на образование. Образование под руководством нынешнего Министерства образования и науки совершенно беспомощное и бесперспективное. Они такие же, как и вся наша социальная политика. Там опять телега идет впереди лошади. Все эти социальные проекты, заявленные так широковещательно, — там деньги идут впереди мысли. Это непроработанные политические заявки. Я, как, надеюсь, профессионал в этой области, задаю такой вопрос. В стране достаточно высокая материнская смертность. При этом ребенок остается. А что, если мать умерла, значит, материнский капитал уже списывается в бюджет обратно? Мальчик или девочка — они живы. Кто-то — к бабушке, кто-то — в семью, а чаще всего их путь в дом ребенка, вот в эту среду. Они могут рассчитывать на эти 250 тысяч? Никто не отвечает.
Многие матери, как известно, вообще не доживут до пенсии. Для кого эта «туфта» придумана? У нас женская смертность ниже мужской, но она существует. Она присутствует. Многие женщины и болеют, и умирают. Что только с ними не происходит до их пенсионного возраста!
И таких вопросов можно задать уйму. Все-таки это политический манифест, да еще вступающий в силу с 2010 года. Кому вы, ребята, волну гоните? (Я не к вам — к ним обращаюсь.) На кого это рассчитано? Ведь на самом деле в этих проектах нет ничего серьезного, того, что могло бы хоть что-то гарантировать и семье, и ребенку, который рожден матерью. Уйма вопросов. Почему? Почему за третьего ребенка не полагается? Почему за пятого не полагается?
Хочу задать вопрос: а рожденный не тобой ребенок? Там вроде прописано: да, да, второй ребенок может быть усыновленный. Посмотрите, как гонят они идею усыновления. Рекламные щиты: возьми ребенка, усынови ребенка! Это маленькая подлянка, потому что за усыновленного ребенка предлагают единовременное пособие в размере 8 тысяч рублей, и дальше катись с этим ребенком, куда хочешь. Дальше полное содержание этого ребенка на этой семье. Много ли сегодня таких семей, которые на это идут? Мало. Но в то же время 18 лет назад Детский фонд создал проект (слава Богу, он осуществился) семейных детских домов, где люди берут не меньше пятерых детей. Но они за это должны получить полный социальный пакет. И стаж, и пенсию, и больничные, и отпуск. Правда, в результате, после вот этого нашего 18-летнего шествия, они почти всего этого лишены. Лишены благодаря вот этим новым поправкам, вот этим социальным хлопотам государства. Люди, которые сотворили чудо, которые показали реальный пример. У нас там 2700 детей выросло. 2700 детей в 368 семьях. И, слава Богу, ни один из них не алкаш, не наркоман. Они все устроены, получили то или иное образование. Они состоялись. Но этот позитивный проект никого не интересует вот в этих «социальных проектах».
Опыт общественных организаций сегодня должен быть осмыслен. Да и вообще общественные организации — кто мы? Мы не знаем. Создание Общественной палаты, мне кажется, тоже скорее прокламация, чем действие. Я многие годы дружу с выдающимся человеком — японцем Досе. Он глава общественной организации под названием «Сукэгакай», сейчас «Сукэгакай интернэшнл». Вот общественная организация, которая получила поддержку государства, в которой 12 миллионов членов. Каждый член этой организации платит ежемесячно «десятину» от своей зарплаты в эти общественные структуры, в свои детские сады. Во всех деревнях Японии есть свои школы, свои гимназии, свой университет. Университет, который теперь построил филиал в США, который выпускает ежедневную газету, третью по тиражу, 5 миллионов экземпляров. Имеет свой персонал. Он построен, правда, на буддистской основе. Это многое объясняет. Но у нас тоже есть для этого условия. Светская буддистская организация, в которой 12 миллионов действующих членов. И реализованная программа.
Короче говоря, я завершаю свой, может быть, сумбурный разговор. Приветствую Игоря Михайловича! Надеюсь на этот светлый зал, светлый дом, на этот оазис разума. Игорь, все, что ты говорил, я полностью поддерживаю и разделяю. Конечно, все это происходит неспроста. А все это совершается по планам, которые только сейчас раскрыты, обнародованы. И раньше все это было ясно. Но почему-то власти не понимают, что давно пора объединяться. Не социальные проекты делать, а соединяться с гражданами своими, с народом. Поддерживать этот народ. Опираться на него, а не раздавать подачки в три рубля. Из этого ничего не выйдет. Спасибо.
Вал. А. ЛУКОВ
Спасибо, Альберт Анатольевич.
Слово члену клуба Андрею Ильичу Фурсову.
А. И. ФУРСОВ
Уважаемые коллеги!
В сегодняшнем заседании нашего клуба мне представляется очень важным, что проблема молодежи оказалась связанной с проблематикой холодной войны. Вообще в противостояниях ХХ века влияние на молодежь играло очень большую роль. И самое интересное, что первыми стратегию влияния на молодежь как некий ход, как некий ход в борьбе, выиграли на самом деле коммунисты. Знаменитая фраза Антонио Грамши: «Мы заберем ваших детей», обращенная к буржуазии после того, как на Западе коммунисты поняли, что взять власть политическим путем, как это сделали большевики в России, не получится. Вот в этой ситуации итальянские коммунисты, прежде всего Грамши, выдвинули концепцию культурной гегемонии и перенесли борьбу в сферу культуры. И нужно сказать, что до окончания Второй мировой войны эта стратегия работала. В левом движении было много молодежи. Эта стратегия работала.
А вот с холодной войной ситуация изменилась. Изменилась она потому, что Запад начал всерьез работать с молодежью — научно и стратегически. Я абсолютно согласен с Игорем Михайловичем в том, что мы до сих пор не осознали, что такое была холодная война. И политики наши очень плохо понимали, что такое холодная война. В нескольких мемуарах о Брежневе, которые мне доводилось читать, воспроизводится один и тот же эпизод: когда Брежнев вернулся после Хельсинкского совещания, кто-то из членов Бюро, поздравляя его, сказал: молодец, признано Ялтинское мироустройство. Его спросили, а что там за третья корзина была? И Брежнев в разных версиях говорит разные слова, но смысл один и тот же — да это вообще ерунда, эта третья корзина. И вот это непонимание, что третья корзина — это был очень мощный ход конем в холодной войне, которая была войной психо-исторической и психоментальной. Что такое третья корзина? И Брежнев отмахнулся, вроде того, что мы и выполнять не будем. А как это — выполнять не будем?
Это резко понижало статус Советского Союза на международной арене. Ведь движение диссидентов, скажем «Архипелаг ГУЛАГ» Солженицына, сработало не внутри страны, сработало на образ Советского Союза в глазах той части западной общественности, которая раньше ему симпатизировала. В этом плане, конечно, холодную войну мы до сих пор не изучили. Ее нужно изучать.
У меня был очень интересный опыт. Дважды за последние лет шесть я предлагал проекты по изучению холодной войны, потому что за одного битого двух небитых дают. В одном месте, академическом институте, мне сказали, что холодная война — это прогрессивное явление, она кончилась крушением тоталитаризма, и, в общем, все с этим ясно. Не надо это изучать. В другом учреждении, учебном, я предложил разработку курса по истории холодной войны. Вот там мне была сказана фраза совершенно потрясающая: «Такой курс будет способствовать росту национальной розни между американским и российским народами». И ничего, естественно, из этого не вышло. Хотя изучение холодной войны как психоментальной важно.
Бжезинский в своей «Великой шахматной доске» очень четко зафиксировал, что американская культура, популярная культура, массовая культура — мощнейшее средство в борьбе с Советским Союзом. Это лишний раз говорит о том, что холодная война Западом была выиграна психоментально. Было выделено несколько групп, на которые шло основное воздействие: властная элита, интеллигенция и молодежь.
Вообще я должен сказать, что психоментальные удары — это очень характерная стратегия англосаксов. Достаточно вспомнить конец XIX века, когда англичанам нужно было развалить Османскую империю, что они сделали? Они разработали доктрину пантюркизма, а английский агент влияния Вамбере донес ее до турецкой элиты: «Вы турки, но вы не правите страной. Кто правит страной? Армяне, евреи, христиане, греки. Турки должны». Что значит — «турки»? Это значит, на месте Османской империи должна быть Турция, а Османской империи быть не должно.
Эта стратегия с учетом психологических факторов — очень важная вещь. У нас после 1945 года она была фактически утрачена. О том, насколько успешно общество может сопротивляться психологическому воздействию, и в том числе с молодежной точки зрения, насколько это действенное оружие в борьбе на мировой арене, свидетельствуют примеры Китая и Индии. Однажды, года три назад, я разговорился с одним индийцем. Он сказал: у нас в Индии никогда не могло быть того, что у вас произошло во время перестройки, потому что, во-первых, мы контролируем свое кино. Голливуд дает 97% индийского кино. Мы никогда не пустим Голливуд как чуждую нам структуру. Во-вторых, мы контролируем нашу прессу. Иными словами, контроль над прессой и контроль над кино, т. е. над средствами массовой информации и массовой культуры, создает совершенно определенную ситуацию.
О том, насколько в тех же Соединенных Штатах умеют работать с молодежью и насколько молодежь умеют использовать в социальных играх, — то, чего у нас совершенно не было и нет до сих пор, — свидетельствует очень простая вещь. В 60-е годы в Америке возникло сильнейшее социальное напряжение. Все вспомнили конец 20-х — начало 30-х годов. Что сделал американский истеблишмент? Разумеется, я не говорю о том, что эти события были полностью под контролем истеблишмента. Так в истории никогда не бывает. Но по сухому результату вышло то, что нужно было истеблишменту. То, что называют студенческой революцией 1968–1969 года, позволило направить социально-экономический конфликт в русло бунта молодежи против старой системы, а потом очень быстро молодежный бунт превратили в молодежную моду.
А затем, уже в 70-е годы, вообще был сделан гениальный ход. Если вы помните, студенческая революция, этот молодежный бунт шел под знаменем рок-н-ролла. Это пульс 130–160 ударов. Резко изменилась в 70-е годы мода. Пришла мода диско, «АББА», а потом итальянцы. Диско — это 72 удара в минуту. То есть имела место манипуляция молодежью с помощью массовой культуры, музыки.
Это говорит о том, что американская система очень грамотно и очень серьезно работает с молодежью и с помощью молодежи манипулирует социальными процессами. Ясно, что есть центры, которые над этим работают. У нас в настоящее время, да и раньше ничего подобного не было. И очень жаль. Дело в том, что согласно теории Голдстоу (это даже не теория — это эмпирическое обобщение), как только численность молодежи превышает 20% (молодежь — это те, кому от 15 до 20 лет), в обществе начинают происходить социальные конфликты или революционные изменения. Голдстоу свою схему построил на анализе немецкой Реформации начала XVI века, а потом проиллюстрировал примерами Великой французской революции, сюда же ложится русская революция, китайская, вьетнамская. Иными словами, таков сухой остаток.
Без понимания того, что происходит в молодежной среде, без молодежной политики у страны плохо с будущим. И если ты не будешь влиять на свою молодежь, то на твою молодежь будут влиять другие.
Мы говорим о том, что холодная война закончилась. Но ничего подобного! Холодная война перешла в другую стадию. Посмотрите канал ТНТ или МузТВ. Это дебилизация молодежи, эти Ксюши Собчак, эти идиотские Зверевы. Это задается. Сюда, в голову, вставляется кассета: так себя нужно вести, это ценности. А на самом деле — очень мощное оружие в новой фазе холодной войны. С этим нужно очень серьезно работать. Как? Я думаю, что это уже другой вопрос. Но очень четко нужно себе эту опасность представлять, потому что, как говорил один из любимых героев моих детских книжек капитан Блад (это не его фраза, но он ее любил повторять): кто предупрежден — тот вооружен. Наша власть почему-то даже не позволяет себя предупредить.
Спасибо.
Вал. А. ЛУКОВ
Юрий Юрьевич Болдырев просит слова.
Ю. Ю. БОЛДЫРЕВ
Уважаемые коллеги, до начала своего выступления я хотел бы попросить ведущего представить нам присутствующих здесь людей, которые непосредственно работают в молодежных общественных организациях, т. е. в гуще процессов молодежи. Можно попросить их представиться?
ВАЛ. А. ЛУКОВ
Вот Сергей Возжаев. Далее Олег Рожнов. Они сидят рядом с Вами.
Ю. Ю. БОЛДЫРЕВ
Я не зря попросил. Дело в том, что не бывает двух политик отдельно: одна — общегосударственная политика во всех вопросах, а другая — специальная, отдельная, молодежная, которая противоречила бы всей прочей. В этом смысле надо понимать, что если мы обсуждаем этот вопрос сегодня вместе с теми людьми, которые изнутри в общественных молодежных организациях этим занимаются, то очень важно обратиться к ним.
С чем я хотел бы обратиться для начала? Меня в публикациях стенограмм РИК представили как государственного деятеля. Я уже давно не государственный деятель, а скорее общественный. В свое время я руководил комитетом комсомола в оборонном институте. И оказался лидером всего коллектива, еще будучи очень молодым человеком, 26–27 лет. Почему? Потому что мы, пытаясь решить вопросы молодежные, очень быстро вышли на так называемые взрослые вопросы. И ставя всерьез «взрослые» вопросы от имени молодежи, мы стали лидерами всего большого «взрослого» коллектива. Так я затем оказался депутатом и т. д.
В этом смысле я хотел бы сказать, что здесь нужны амбиции и честолюбие, способность пойти наперекор, в том числе и старшим товарищам, от имени тех, кого представляете, — молодежи. Можно обсуждать социальные проекты, можно обсуждать вопросы, о которых говорил уважаемый Альберт Анатольевич Лиханов. Но не может быть такого, чтобы 300 миллиардов долларов — полтора федерального бюджета страны — были вытащены из экономики, отправлены за океан и при этом вдруг из каких-то других источников волшебным образом проводилась какая-то прекрасная молодежная политика, политика в области детства и т. д. Так не бывает.
Я приведу такое высказывание, оно не мое, не помню, чье именно: воспитывает в семье не назидание отца, а полоска света из-под двери рабочего кабинета отца. Все, что происходит во взрослых делах, в большой экономике, в большой политике, неминуемо влияет на молодежь. Молодежь делает жизнь с кого-то. В этом смысле тот же фильм «Бригада» или передача «Дом-2» оказывают на молодежь несопоставимо большее реальное воздействие, нежели любая целенаправленная, иная, где-то в другом месте живущая, молодежная политика. Хотя есть альтернативные примеры. Тот же фильм «Ворошиловский стрелок» или ситуация с Перельманом. Это наш человек, который поработал в Америке и вернулся для того, чтобы заниматься делом своей жизни. Он отказался получать премию в 1 миллион долларов, потому что он не согласен с теми нравами, которые царят и в нашем российском, и в мировом математическом сообществе. К сожалению, на это не последовало никакой реакции со стороны нашего государства. Да ты же наш золотой! Если у нас, как все знают, «назначали» олигархов, ребята, «назначьте» Перельмана! В данном случае — русского националиста, который приехал в свою страну, в Россию, чтобы здесь работать в интересах России, «назначьте» его олигархом! «Назначьте» академика Алферова олигархом! От этого пользы будет точно больше. Это такие крайние образные примеры привожу.
Дальше. Очень важно не только то, что мы говорим, но и что делаем. Вот эта книга — «Главный противник» — мне представляется принципиально важной, если есть возможность материалы этой книги доводить до людей, до молодежи. Дело в том, что есть вещи, связанные с планами американцев, европейцев, японцев, а есть вещи абсолютно объективные, от которых никуда не деться. А самая объективная вещь из всего, что только может быть, это наше реальное геополитическое положение в мире. Что оно есть? Оно есть следующее: мы окружены странами и людьми очень хорошими, которым нужны ресурсы. Мы являемся первой в мире кладовой этих ресурсов. И независимо от того, какие партии — социал-демократические, либеральные, антилиберальные, фашистские, коммунистические — находятся при власти в Китае, в Японии, в Европе и США, главный интерес к нам всего окружающего мира в обозримой перспективе будет только один — заставить наши ресурсы работать на их развитие и не дать нам с вами использовать наши ресурсы для нашего внутреннего развития.
Это вопрос не людей среднего возраста или пожилых. Мы как-нибудь, извините, докантуемся. Это главный вопрос молодежной политики в нашей стране. Это главный вопрос: будут ли использовать наши природные ресурсы для развития наших детей и наших внуков или мы позволим, чтобы эти ресурсы у нас забрали. Можно спорить, какая у нас демократия или авторитаризм и т. д., но принципиально важно следующее: вы сегодня в гуще молодежной политики, и любые разногласия между левыми и правыми — ничто по сравнению с разногласиями между теми, кто за свою страну, и теми, кто ориентирован на Запад и хочет попасть в ту мировую элиту.
В этом смысле кое-что для меня является крайне удивительным. Я назову фамилии совершенно разных людей, они могли в чем-то ошибиться, что-то не так сделать, как-то противопоставить себя президенту или еще кому-то: Глазьев, Рогозин и еще кто-то. Но почему на ключевых постах сегодня в нашей стране представители моей бывшей родной партии «Яблоко», сдававшей наши природные ресурсы? Ведь «Сахалин» — это детище «Яблока». Почему и правами человека, и антимонопольными делами, и «Внешторгбанком-24» руководят представители этой силы, несущей ответственность за то, что происходит у нас на Сахалине? Почему люди, сдававшие наши ключевые оборонные предприятия (я имею в виду Чубайса и других), руководят нашей энергетикой, ключевыми нашими монополиями? Ведь, по существу, любые политические разногласия между нами с вами ничто по сравнению с разногласиями между интересами нашего народа и интересами тех, кто сдавал наши природные ресурсы, наш оборонный, наш технологический потенциал Западу. Это же очевидно!
Идем дальше. Замечательный пример. Я в этом смысле предлагаю всем быть убежденными западниками. Сравните цифры: руководители «ЭНРОНа» в США нанесли ущерб своим акционерам в 60 миллиардов долларов. В результате первый руководитель получил 24 года, второй руководитель уже давно сидит, третий не выдержал — сердечный приступ. Если бы выдержал, то получил бы аналогично. Отчет Счетной палаты 1999 года о ходе проверки соглашения «Сахалин-1», «Сахалин-2» — то, о чем сейчас наконец заговорили. Только расчетный ущерб от того, что таким варварским образом Россия допустила разработку этих месторождений, по сравнению с разработкой в национальном лицензионном режиме (это при условии, что никаких нарушений законодательства и соглашения допускаться не будет) — 62 миллиарда долларов. Цифры из отчета Счетной палаты 1999 года. Там — ребята сели на 24 года, здесь — все при своих, очень довольны, участвуют в политике, на всех телепрограммах обсуждают, какие они борцы с коррупцией и как они за страну и т. д.
Может быть, неправильно об этом говорить публично. Хотя я об этом говорю публично как человек, который тогда, в 1995 году, находился по другую сторону баррикад этой войны за наши природные ресурсы. Но вам-то, молодым ребятам, есть все основания вникнуть в этот вопрос и поставить его перед старшими товарищами. Ничего у нас не получится ни с молодежной политикой, ни с чем другим, если, простите, предатели нашей Родины будут продолжать находиться на ключевых постах в стране.
Мне кажется, главное в молодежной политике и заключается в том, чтобы вот этот не направленный или деструктивно направленный потенциал (увидели человека не того цвета кожи или еще что-то — побили его в электричке) направить на то, чтобы… Я не говорю, что надо с ними расправляться варварским образом, я говорю о том, что те, кто предавал интересы нашей страны, не должны находиться у ее руля.
И в этом смысле я бы сказал так. Дело ведь не в том, хороший Путин или плохой и какие-то ключевые люди в его окружении. Дело в том, что они обычные люди. Они, наверное, хотят дальше управлять страной. Так они, наверное, хотят управлять в той или иной форме, тех или иных ролях не «пустышкой», а чем-то имеющим смысл, содержание. В этом смысле очень важно, кто и какими идеями подставит им плечо. У России есть сегодня очевидный компонент национальной идеи: не дать использовать нас как инструмент развития Запада и Востока, я имею в виду Японию и Китай, направить собственные ресурсы, не даром нам доставшиеся, а завоеванные нашими предками — и дальними предками, и нашей оборонкой в период этой самой холодной войны, и нашей армией, направить эти ресурсы на свое собственное национальное возрождение, экономическое и технологическое развитие. Ключевая идея. Если вы за это возьметесь, если вы это пробьете, то ваши дети и ваши внуки вам будут благодарны.
Наверное, последнее, что я хотел бы сказать. Традиционно считается, что русские — это такие коллективисты, общинный народ. В результате какого-то исторического процесса получилось все наоборот: и на Западе, и на Востоке община в той или иной форме, способность к командной игре оказались значительно сильнее, чем в нашем атомизированном обществе. В этом смысле одно из ключевых направлений и молодежной, и общей государственной политики сегодня — это создание механизмов командной игры. А командной игры, уж извините, не бывает без кары предателям в этой командной игре, будь то в футболе, если ты забил гол за деньги в свои ворота, или где-то еще. В этом смысле коррупция для нас страшна не только как механизм несправедливости. Коррупция для нас страшна как механизм управления нашими, теми, кто должен действовать в наших интересах — раз, и второе — как механизм препятствия национальной консолидации. Вот если с такой точки зрения мы отнесемся к этому вопросу, мы найдем и необходимые механизмы борьбы за интересы всего общества и молодежи.
Еще раз подчеркиваю: общество прислушается к молодежи и молодежным интересам только в том случае, если во главу угла своей деятельности (я снова обращусь к вам, уважаемые коллеги, находящиеся в гуще событий) поставите «взрослые» ключевые вопросы, от решения которых молодежь получит несопоставимо больше.
Спасибо.
Вал. А. ЛУКОВ
Выступает Игорь Алексеевич Михайлов, вице-президент Русского интеллектуального клуба.
Леонид Иванович, потом Вы. Но мы между вашими двумя выступлениями сделаем небольшой перерыв.
Пожалуйста, Игорь Алексеевич.
И. А. МИХАЙЛОВ
Спасибо.
Признаюсь, никак не ожидал, что в начале XXI века придется обсуждать проблемы молодежи России в том же ракурсе, как и в 80-е годы прошлого века, когда я работал над книгами о проблемах молодежи Запада.
Известно, что период смены поколений составляет 15–18 лет. И сегодня происходит не только физиологическая смена поколений, но и смена политических, социально-экономических и идеологических ориентиров.
Начиная с 90-х годов ХХ века и по сегодняшний день идет вытравливание и уничтожение нравственных принципов и морально-нравственных императивов, которые воспитывались и сохранялись в российском народе и при царе, и при советской власти. Сегодня очень важно осознать, что люди, окончившие высшие учебные заведения, даже хорошо профессионально подготовленные, образованные, но лишенные нравственных начал, опасны для общества. И это глобальная проблема для всей нашей системы образования, это серьезная проблема и для преподавателей. Они должны быть примером для своих учеников и студентов, но этого сегодня не происходит.
В Париже после Первой мировой войны в разговоре с Эрнестом Хемингуэем известная американская писательница Гертруда Стайн заявила, что поколение прошедших войну — это потерянное поколение. К сожалению, сегодня много фактов, которые убеждают, что в России как минимум уже одно потерянное поколение. А будущее сегодняшнюю молодежь ждет непростое. Я приведу лишь одну цифру. По расчетам экспертов, к 2016 году на 1000 работающих людей в России будет приходиться свыше 600 человек нетрудоспособных. Вот такой демографический прессинг ожидает наше общество в будущем. И на этом фоне проблема деградации, маргинализации молодежи приобретает особую остроту.
Уместно вспомнить, с чего начался этот негативный процесс в России, в молодежной среде. На мой взгляд, это произошло с кризиса двух институтов российского общества: семьи и массовых молодежных организаций. После 1991 года российскому обществу навязывается капиталистическая модель развития, сложнейшие процессы стали происходить в социальной жизни и особенно в семьях. Распалась связь времен — родители перестали быть примером для многих молодых людей. Это поколение, выбрав пепси-колу, стало активно копировать западный стиль жизни, перенимать западные культурные и квазикультурные традиции и стандарты.
Государство разрушило молодежные организации, созданные при советской власти, ничем их не заменило. На сегодняшний день массовых авторитетных молодежных организаций в России не существует, как не существует и внятной молодежной политики государства. Образовавшийся вакуум стал заполняться так называемыми тусовками, употреблением алкоголя и наркотиков. Молодежь отошла от участия в социально-политических процессах общества, стала аполитична, чем воспользовался криминальный мир, переманивший к себе не одну тысячу молодых людей.
Несколько слов об образовании. Одна из наиболее животрепещущих проблем — это качество подготовки самих преподавателей и то, чему и как учат сегодня в учебных заведениях страны. Вопиющим вызовом обществу стала информация Министерства образования, что лишь 20% школьных учебников соответствуют необходимым требованиям и стандартам. Эти данные были обнародованы после экспертизы Российской академии наук. Что случилось в нашем обществе после этого, начались ли протесты, забастовки или административные кары обрушились на чиновников Минобразования? Нет, общество по привычке промолчало, а чиновники из министерства продолжают занимать насиженные места. Но все это ненормально с любых точек зрения, а главное опасно, так как государство теряет свое молодое поколение за счет государственных средств, за счет нерадивых чиновников и авторов-дилетантов, несведущих людей в образовательной сфере.
И еще. Не помню, называл ли в своем выступлении Альберт Лиханов число бездомных детей в России, а их около 800 тысяч — это огромная цифра, которая в два-три раза уже превышает количество бездомных детей после Великой Отечественной войны. И это в 90% случаев — при живых родителях. Это социальная катастрофа для страны. И хотя сегодня государство пытается улучшить ситуацию в детских домах, с малолетними бездомными положение остается критическим. А это в дальнейшем — судьбы сотен тысяч необразованных, не имеющих профессиональной подготовки людей, которым надо будет встраиваться в современную непростую жизнь.
Надо заметить, что государство, политические партии, когда очень выгодно, демонстрируют активное внимание к молодежи, ее проблемам. Это и понятно: молодежь — значительный социальный, электоральный ресурс общества. Результаты подобной политики нам хорошо известны на выборах на Украине после «оранжевой революции» и в Грузии. Думаю, и выборы в России в 2007 и 2008 году также могут пройти при активном использовании различных выборных технологий и манипуляции молодежью. А рычаги и методы нам хорошо известны. И главными являются СМИ, особенно телевидение. Если сегодня регулярно смотреть передачи на основных телеканалах, то однозначно приходишь к мнению, что сегодня на телевидении 90% времени занимают молодежные передачи, многие из которых скопированы с западных образцов, это засилье молодежной субкультуры, а часто бескультурья. Сегодня молодежи навязывается идеология насилия, вседозволенности, примитивизма… И все это осуществляется зачастую через государственные СМИ, эпатажные театральные постановки и даже государственное образование. Кому это выгодно? Тем, кто хочет, чтобы молодежь интересовали самые примитивные, банальные темы, чтобы она меньше задумывалась над политическими и социально-экономическими проблемами страны. Такое впечатление, что происходит дебилизация подрастающего поколения.
Сегодня средства массовой информации находятся в руках тех людей, которые не заинтересованы в патриотическом и достаточно глубоком воспитании и пропаганде наших традиционных национальных идеалов в обществе. Используя отсутствие социального опыта и нравственных начал у молодежи, ей навязывают порой самые примитивные представления о жизни и взаимоотношениях. Такой молодежью — малообразованной, неопытной, легко манипулировать.
Что касается холодной войны, о которой сегодня упоминалось, для меня очевидно, что она продолжается. В других формах, другими методами, но ряд стран Запада ведут ее против России, и обработка российской молодежи — одна из целей их стратегов.
Хотя справедливости ради надо отметить, что решение проблем молодежи — это непростая задача не только для России, но и для большинства стран мира. Но если в развитых странах присутствуют социальные амортизаторы, устоявшиеся институты общества, имеются традиции семьи и значительное влияние религии, то в современном российском обществе вся эта конструкция еще строится. Все проблемы духовно-нравственного кризиса молодежи необходимо будет решать, используя главным образом нашу культуру, образовательный и интеллектуальный потенциал.
Заканчивая, я хотел бы отметить, что нужно не забывать еще одну проблему: русские сегодня — это разделенная нация, по всему миру разбросаны наши соотечественники. Недавно прошел очередной Конгресс соотечественников. Не очень много мы слышали о том, что обсуждалось на этом конгрессе, а это проблемы 25–30 миллионов человек. Разделенная нация — это всегда немалые политические и социальные проблемы для государства и сегодня, и в будущем. Это и важный морально-этический императив для будущих поколений — всегда помнить о своих соотечественниках и быть готовыми оказать им помощь и поддержку.
Вал. А. ЛУКОВ
Спасибо.
Делаем 15-минутный перерыв, после этого Леонид Иванович Шершнёв продолжит дискуссию.
ПЕРЕРЫВ
Вал. А. ЛУКОВ
Продолжаем наше заседание.
Леонид Иванович Шершнёв, член нашего клуба, имеет слово. Пожалуйста.
Л. И. ШЕРШНЁВ
Прежде всего, у меня вызывает удовлетворение, что наш разговор сегодня идет в категориях войны. И не только потому, что я человек военный почти с 14 лет, но и потому, что на самом деле все эти годы я рассматривал складывающуюся ситуацию в стране и мире именно с позиций войны. Причем война эта идет не только извне, но она идет и внутри. И давайте мы будем называть вещи своими именами: в стране идет самая настоящая гражданская внутренняя война, только война нового типа, нового свойства, с новыми признаками.
Этой войны мы не чувствуем, хотя ежедневно по телевидению и радио, во всех средствах массовой информации мы встречаемся с такими понятиями, как «ментовские» войны, криминальные войны, маркетинговые войны, информационные войны. Все это происходит у нас. А. А. Лиханов говорит, что идет необъявленная война против детства. Опять же в категориях войны.
Но, к сожалению, мы не договариваем, кто же ведет эту войну, войну, в которой реальные, военные потери, действительно сопоставимые с потерями в Великой Отечественной войне, в самых кровопролитных войнах. Причем потери как людские, так и материальные, потери духовные. Последние данные статистики: нас уже осталось 142 миллиона, еще три года назад было 145 миллионов. Куда делись три миллиона? Это что — не военные потери за три года?
Что мы не договариваем, как мне кажется. Прежде всего, что это война, а в войне всегда есть две стороны. Эта война ведется собственным государством, собственной властью против собственного народа. Вот эта непреложная истина, которую нам всем следует прочувствовать, осознать, и, исходя из этого, действовать. Я понимаю, что и в условиях войны могут быть какие-то радости. Внешне эта война не чувствуется. Я вспоминаю Афганистан: совершенно спокойно ходил по Кабулу, участвовал в нескольких свадьбах моих афганских друзей. Внешне война не чувствовалась. Но она шла, и были ежедневные потери. То же самое сегодня происходит в России.
Эта гражданская война криминального типа. Уже хотя бы потому, что наше государство криминальное по своей сути. Академик Петраков назвал его криминально-феодальным. Небезызвестный Гайдар сказал, что у нас настоящий паразитический империализм (в своей книге, которую он издал). То есть преступная по своей сути власть, преступное по своей сути властное сообщество.
Так вот отсюда встает вопрос: в какой молодежи (здесь вопрос ключевой) заинтересована эта преступная власть. По логике вещей эта власть заинтересована в том, чтобы порождать себе подобное поколение. Потому что зачем же власть, по своей сути преступная, будет порождать высоконравственную молодежь? Разве она будет бороться за нравственность, когда ей надо сохранить то, что она незаконно присвоила, когда она должна сохранить свои привилегии? Поэтому естественно, что эта власть заинтересована в том, чтобы порождалась асоциальная, компрадорская, лишенная чувства Родины молодежь. То есть власть заинтересована, еще раз говорю, в воспроизводстве себе подобных особей мужского и женского пола, поскольку она сама является криминальной, преступной по своей сути. И на другое мы рассчитывать просто не можем. Криминальному государству выгодно воспроизводство преступной во всех проявлениях молодежи. Иначе ей не удержать ни коррупцию, за счет чего она живет, ни собственность свою неправедную и т. д. Если мы будем исходить из понимания того, что гражданскую войну ведет против собственного народа собственная власть, тогда мы соответствующим образом будем и действовать.
Почему я власть называю преступной? В воскресенье я посмотрел по НТВ передачу, которая называется «Тайна воспитания». Вы знаете, без содрогания смотреть ее было просто невозможно. Там показали детские дома и даже детские сады, которые превращены в дома терпимости, фабрики порнографии. Детский сад стал фабрикой порнографии! И это явление не исключительное, а тотальное. Там воспитатели издеваются над детьми, избивают их и прочее. Все это поставлено на поток. На поток — в школах, на поток — в детских домах и в детских садах.
Скажу откровенно, мне это особенно больно, потому что я сам детдомовец. И то, что я в передаче увидел, я до сих пор еще не могу этого всего пережить. Девочки-проститутки с восьми лет! Кстати говоря, сегодня Россия заняла первое место в мире по проституции. Не знаю, можно ли гордиться этим?
Возьмите алкоголизацию населения. Кто в этом виноват? Мой покойный друг, полковник Дерюгин, поэт, очень талантливый человек, рассказал мне о разговоре Старовойтовой и одного демократа, когда они приходили к власти. Они говорили о том, что нужно, чтобы старшее поколение как можно скорее вымерло, иначе новая идеология не победит. Что для этого нужно и какой они нашли выход? Первый закон был о демонополизации продажи алкогольных напитков. Кто у нас больше пил? Пили фронтовики, конечно, понемножку, но когда пошел самопал, очень скоро это поколение вымерло. Очень скоро. А сейчас пошла вторая волна. И вот то, что сегодня идет алкоголизация, когда даже в целом ряде областей объявили чрезвычайное положение из-за большого числа алкогольных отравлений, кто в этом виноват, как не преступная власть, которая сдерживает принятие закона о монополизации водки и целого ряда других.
Кстати, международно-признанная предельная норма потребления алкоголя, после которой уже наступает деградация, — это восемь литров. А у нас сегодня приходится 13 литров. Так о какой молодежи мы можем говорить и тем более о молодежной политике? Сегодня, кстати, у нас здесь присутствует представитель организации «Молодая Гвардия Единой России». Эта партия называет себя партией власти. Так что, вот такую власть эта партия реализует?
Поэтому я бы сказал так: сегодня главная предпосылка для осуществления стратегии формирования нравственно и физически здоровой молодежи — это, несомненно, устранение нынешней преступной власти тем или иным способом. Как это сделать — это уже вопрос другой. Но важно, что пока есть эта криминальная власть, мы уберечь молодежь, уберечь страну, уберечь будущее России не сможем. И думаю, что в стратегии нашей борьбы за молодежь главное, как мне представляется, сохранение России, русской цивилизации. Это основная цель борьбы за молодежь. Если мы заразим, что называется, молодежь именно этой целью, приобщим ее к общему делу спасения, сохранения и умножения России и русской цивилизации, если себя в этом молодежь найдет, то спасет свое будущее. И тогда можно будет спасти Россию.
Приложения усилий молодежи здесь могут быть самые разные. Я всегда выступал за то, чтобы молодежь шла в политику. И надо молодежь учить этой политике. Но где учить? Я не думаю, что в партии власти, в той же «Единой России», молодежь смогла бы научиться тому, как отстаивать интересы России. Я, кстати, в этом смысле скептически отношусь и к коммунистической партии. Видимо, где-то, скорее всего в вузах, должны быть центры, которые бы учили молодежь участвовать в политике.
Стратегия борьбы за молодежь заключается в создании максимально благоприятной образовательной окружающей среды. Без этого тоже не может быть тех качеств у молодежи, которые мы хотели бы создать. Если вся ситуация криминальная, то естественно, что молодежь будет криминальной. А вот создание здоровьесберегающих технологий, нравственносберегающих технологий, развивающих способности — это другой вопрос.
«Единая Россия» называет себя партией власти, не понимая, что тем самым компрометирует себя. Когда в стране такое творится — геноцид, по существу, собственного народа, — находятся люди, которые называют себя партией власти, будучи виновниками и не понимая своей ответственности за это. Кстати, они и придумали интересную форму: создали проект «Политзавод Единой России». Завод — это имеется в виду производство молодежных политиков, так сказать. Этот проект уже опробовали где-то в регионах. А в Москве на этом племенном заводе, в этом инкубаторе будут высиживать для какой-то там молодежной палаты птенцов с совещательным голосом.
Да не это надо! Я совершенно согласен с Ю. Болдыревым, что нужно, чтобы молодежь шла в большую политику, ставила перед собой очень большие вопросы. Если она идет в эту Думу, то она должна контролировать в известной мере Думу, выводить на чистую воду коррупционеров в Думе и делать все, чтобы преступную власть каким-то образом менять, а не заниматься профанацией.
Вопрос стоит в другом: сумеем ли мы эволюционным путем победить преступность во власти, эту коррупционную власть или каким-то образом гармонизировать без кровопролития, уравновесить взаимоотношения в нашем обществе. Или, может быть, наоборот, возбудить молодежь, как в свое время в Китае хунвейбинов, когда они мозжили собачьи головы чиновников-коррупционеров и т. д.? Или какой-то путь, сочетающий те или иные формы: насильственные формы, мирные формы и т. д.? Лично я не вижу способа, как нам решить эту проблему коррупции во власти, преступности власти, потому что от этого зависит все остальное. Вот здесь как раз, думается, нам следует сосредоточить какие-то свои главные интеллектуальные усилия, чтобы подсказать такой путь, когда мы могли бы и власть нормальную иметь в стране, и гармонизировать общество в нашей стране, и, естественно, чтобы у нас была по-настоящему золотая молодежь.
Спасибо.
Вал. А. ЛУКОВ
Спасибо.
Сергей Николаевич Возжаев отвечает за себя, а не за партию пока, как эксперт нашего клуба.
С. Н. ВОЗЖАЕВ
Готов отреагировать и на сказанное Леонидом Ивановичем.
Но, слушая доклад И. М. Ильинского, хотелось бы сначала задать вопрос Вам, Валерий Андреевич. Вы знаете все проблемы, обозначенные в докладе. Игорь Михайлович сказал, что современная молодежь стала патриотичнее. Чем Вы можете это объяснить?
Вал. А. ЛУКОВ
Вот здесь записано: патриотизм, гражданственность, и поставлено — 65% versus 47%. Я воспользуюсь этой подсказкой: наши исследования показывают, что проявления патриотизма стали заметнее в сравнении с показателями эпохи социальной неопределенности. Вот это «versus» и означает, что 65% опрошенных студентов говорят, что гордятся своей страной. Но в той же группе опрошенных 47% готовы уехать навсегда за рубеж, если им предоставят хорошую материальную базу, хороший контракт с ними заключат. Иначе говоря, состояние патриотизма — сложная вещь, его трудно замерять исследованиями, его трудно увидеть в реальности, и его будет характеризовать противоречивость, пока противоречива действительность.
С. Н. ВОЗЖАЕВ
Спасибо, Валерий Андреевич. Это констатация того, что уровень патриотических настроений в среде российской молодежи возрос. Но интересно, что же способствует на сегодняшний день или что способствовало за прошедшие 13 лет этому прогрессу в настроениях молодежи?
|
