Cтенограмма

Московский гуманитарный университет 

31 октября 2006 года
 

Тема: «Борьба за молодежь: новые стратеги, новые тактики»

__________________________________________________________

 

Присутствуют:

 

Члены Русского интеллектуального клуба:

Ильинский Игорь Михайлович — президент Русского интеллектуального клуба, доктор философских наук, профессор, ректор Московского гуманитарного университета.

Луков Валерий Андреевич — вице-президент Русского интеллектуального клуба, доктор философских наук, профессор, заместитель ректора — директор Института гуманитарных исследований Московского гуманитарного университета.

Михайлов Игорь Алексеевич — вице-президент Русского интеллекту­ального клуба, политический обозреватель «Голоса России», политолог, публицист.

Алешкин Петр Федорович — писатель, секретарь Правления Союза писателей России.

Болдырев Юрий Юрьевич — экономист, публицист, член наблюдательного совета «Союзнефтегазсервис».

Луков Владимир Андреевич — доктор филологических наук, профессор, руководитель Центра теории и истории культуры Института гуманитарных исследований Московского гуманитарного университета.

Межуев Вадим Михайлович — доктор философских наук, профессор, главный научный сотрудник Института философии РАН.

Серебрянников Владимир Васильевич — доктор философских наук, профессор, заместитель руководителя Центра социологии национальной безопасности Института социально-политических исследований РАН.

Фурсов Андрей Ильич — кандидат исторических наук, директор Института русской истории РГГУ, заведующий отделом Азии и Африки ИНИОН РАН.

Шершнёв Леонид Иванович — генерал-майор запаса, президент Фонда национальной безопасности, эксперт Государственной Думы и Совета Федерации ФС РФ по безопасности.

Эксперты по теме обсуждения:

Возжаев Сергей Николаевич — заместитель начальника Центрального штаба Всероссийской общественной организации «Молодая Гвардия Единой России».

Зубок Юлия Альбертовна — доктор социологических наук, заведующая отделом социологии молодежи Института социально-политических исследований.

Ивахненко Евгений Николаевич — доктор философских наук, профессор, заведующий кафедрой социальной философии РГГУ.

Ковалева Антонина Ивановна — доктор социологических наук, профессор, заведующая кафедрой социологии МосГУ.

Лиханов Альберт Анатольевич — писатель, председатель Правления Российского детского фонда, президент Международной ассоциации детских фондов, академик Российской академии наук и других академий.

Рожнов Олег Александрович — первый секретарь Центрального комитета Российского союза молодежи, член Общественной палаты РФ.

Смакотина Наталья Леоновна — доктор социологических наук, профессор, заведующая кафедрой социологии молодежи МГУ им. М. В. Ломоносова.

 

Стенограмма заседания

 

И. М. ИЛЬИНСКИЙ

Добрый день, дорогие друзья!

Позвольте открыть заседание Русского интеллектуального клуба.

Я думаю, что если разговор пойдет серьезно, то больше участников и не надо. Иначе получится поверхностное обсуждение. А здесь есть возможность углубиться в тему.

Повестка дня есть у всех. У нас два сообщения. «Молодежь в стратегиях будущего России и уроки проигранной холодной войны» — это мое сообщение. «Молодежная политика: что меняется? куда идем?» — Валерий Андреевич Луков.

Затем вопросы, обсуждения и выступления в любом порядке.

Позвольте мне рассказать кое-что по теме, которая обозначена в повестке, хотя, конечно, обсуждение будет неполным по целому ряду причин, потому что время все-таки ограниченное. Постараюсь за 20 минут уложиться.

Должен признаться, что, с одной стороны, мне очень легко выступать по теме «молодежь», потому что я более 20 лет профессионально занимался исследованием проблем молодежи как исследователь, как руководитель Научно-исследовательского центра Института молодежи. Но, с другой стороны, и сложно, потому что более 10 лет назад я оставил эту тему как основной предмет исследований по целому ряду причин объективного и субъективного свойства. За прошедший период я выступал, может быть, два-три раза на конференциях здесь у нас в университете, когда появлялись высокие гости — Ю. М. Лужков, мэр Москвы; Федерико Майор, генеральный директор ЮНЕСКО; С. М. Миронов, Председатель Совета Федерации. Нельзя было ректору отмолчаться.

В качестве своеобразного «запева» я хочу использовать общие выводы первого доклада Комитета по делам молодежи РФ, проект которого готовил наш Научно-исследовательский центр. Я тогда был его директором. И научным руководителем этого доклада, одним из основных его авторов. Выводы общие писал я. Они звучали так.

1. Численность молодежи в России сокращается. Общество стареет.

2. Каждое новое поколение детей и молодежи менее здорово, чем предыдущие. Болезни переселились из старости в молодость. Молодежь вымирает быстрее, чем старшее поколение, а это значит, что под угрозой генофонд нации.

3. Падает интеллектуальный потенциал молодежи. Происходит умственное вырождение молодых поколений, а с этим падение инновационного потенциала молодежи и общества.

4. Резко обостряется проблема занятости молодежи.

5. Социальный статус молодежи по всем пунктам быстро снижается. Материально-бытовое положение, доступ к образованию обвально ухудшились и ухудшаются. Молодежь все более оттесняется на обочину жизни общества, маргинализуется.

6. Субъектность молодежи, т. е. ее самосознание, самоидентификация, организованность, роль в общественной жизни, политике, защите своих интересов значительно упала и продолжает падать. Молодежь брошена на произвол судьбы, оказалась в положении жертвы и заложника политических, националистических амбиций. Молодежью манипулируют, ее используют, не допускают в структуры представительные, законодательные, не допускают в исполнительную власть.

7. Происходит духовное и нравственное разложение молодежи, которой овладевает дух крайнего индивидуализма, прагматизма, безмерного потребительства и обогащения любой ценой. Молодежь сегодня криминализируется, обвально нарастают пьянство, алкоголизм, наркомания, проституция и т. д.

Тринадцать лет назад я прогнозировал дальнейшее ухудшение ситуации при сохранении того отношения к молодежи, которое сопровождало выбранный курс так называемых реформ. Но действительность оказалась даже хуже. Приведу всего две цифры.

К 1998 году, т. е. через пять лет после того, как были сделаны вот эти выводы, молодежная наркомания выросла в России (это данные того времени) в 14 раз. Динамика смертности среди молодежи почти в два раза превысила соответствующие показатели по старшим поколениям. Это тот материал, который мы тогда публиковали. Книжка была издана тиражом 3 тыс. экземпляров, на ее основе был сделан первый государственный доклад о положении молодежи в России. Он был немножко «причесан», потому что нервировать власть просто опасно. Я это понимаю. Много раз проходил эту ситуацию.

Думаю, что сегодня таких цифр множество. Я не стану загружать ими ваше сознание. Сегодня прозвучит много разных примеров и цифр. Я не ставлю задачу оперировать статистикой, социологическими данными и т. д. Я хочу поставить вопрос шире. Что все это значит, если связать понятие «молодежь» и то, что происходит с ней, с понятиями «общество», «народ», «нация»?

На мой взгляд, вывод может быть только один. Крайне тревожный. Российская нация, российское общество деградируют. Я говорил об этом 13 лет назад. В 1998 году этот вывод прозвучал как вызов, как сенсация. На самом деле мне трудно было решиться это сделать, потому что проще прийти к какому-то выводу, додуматься до какой-то идеи, но если вывод такого рода, то страшновато сообщать. Когда ты берешь на себя ответственность говорить за целый народ, за всю молодежь.

Сейчас для людей просвещенных, а большинство здесь присутствующих именно такие люди, это довольно расхожий тезис, хотя для очень многих, не посвященных в детали, в проблемы, такой вывод все еще расценивается как миф, еще одна страшилка. Надо сказать, что мои оценки интуитивные, основаны на наблюдениях. В частности за студентами, за всем, что я наблюдаю вокруг, читаю, вижу по телевидению. Мои оценки в основном остаются прежними, хотя некоторые коррективы в своих выводах я уже сделал. Я, например, сегодня не говорю о разрыве поколений. А тогда я говорил об этом. Я думаю, что сегодня молодые люди более трезво и справедливо оценивают прошлое, деяния своих отцов. И не так негативно настроены по отношению к ним, как это было в те годы. Тогда в категориях «ненавижу» старшее поколение фигурировало более чем в 10% оценок молодежи. А более 65% представителей старшего поколения оценивали очень негативно молодежь того времени.

Думаю, что молодежь стала патриотичнее. Хотя это тема другого разговора. Мне кажется, что ситуацию в молодежной среде сегодня в России не знает никто. В стране нет серьезных структур, отвечающие за изучение и оценку этой ситуации, за выборку мер, направленных на ее улучшение. Тогда был крупный научно-исследовательский центр. Было множество других лабораторий, секторов, разного рода исследовательских коллективов, отдельных ученых, которые занимались проблемами молодежи. Так или иначе, хуже или лучше, но мы оценивали ситуацию. И можно было делать достаточно квалифицированно обобщающие доклады. Я сделал два доклада — общего характера и по проблемам воспитания. Как научный руководитель, в процессе работы я трижды менял авторский состав. Если в списке авторов обозначено, скажем, 20 человек, то это значит, что работали человек 60–70. Так же как и по Закону о молодежи, когда мы его писали. Через временный творческий коллектив прошло около 500 человек. Многие не справлялись с задачей, это было довольно сложно. Но было из кого выбирать. Тогда было много людей. Тысячи людей. Это отдельная тема разговора.

На вопрос «Какова роль молодежи в стратегии будущего России?» следует ответить совершенно определенно. На словах, как утверждают некоторые, довольно значительная и даже большая. На самом деле, я бы сказал, кое-какая или временами никакая. Не как части населения, а как субъекта деятельности.

На мой взгляд, выражение «молодежь — будущее России» — не более чем расхожая и пустая фраза. Никакой внятной, последовательной политики в масштабах государства в этой области не существует. Все, что делается (а кое-что делается, здесь сидят представители по крайней мере двух молодежных организаций, я знаю, что они работают, много работают), носит локальный характер, а целостности нет. Когда нет стратегии у страны, то, разумеется, очень сложно определить стратегию, скажем, образовательную. Когда я берусь за проблему образования, то первое, во что упираюсь: а какая стратегия, куда мы идем, что строим?

Россия имеет два образа и две своего рода стратегии. Согласно первому образу, официальному, наша страна — это страна-банкрот. Она не может на равных конкурировать с Западом. Ее природные ресурсы истощены. Новые труднодоступны. Вот поэтому народу плохо живется. А вот когда станем технологически передовыми, стабилизируем финансы — тогда и заживем. Тогда и найдем деньги на молодежную политику. Я еще раз говорю: это все официально, когда смотришь телевизор, слушаешь наших руководителей разного масштаба, то в основном они говорят что-то похожее.

А вот второй, не декларированный, образ России — он совсем иной. В самом деле, Россия богатая страна. И вы знаете эти цифры. По ресурсному потенциалу мы примерно в два раза превосходим США, в 5–6 раз — Германию, в 18–20 — Японию. Весь вопрос в том, как используются, куда уходят эти ресурсы? Как используется этот потенциал? Каков механизм распределения дохода от национального богатства?

Официальные цифры. Оказывается, что и теперь ежегодная чистая прибыль страны составляет от 60 до 80 миллиардов долларов. Это в 2–2,5 раза больше объема нынешних бюджетных средств. Ежегодно в России прибавляется десятка полтора миллиардеров. Долларовых миллиардеров. А на работу с молодежью, на социальные нужды денег по-прежнему нет. Когда знаешь, что второй бюджет используется в интересах нескольких человек, и когда за большое счастье принимается такое деяние, как, скажем, Потанина или еще кого-то, кто дает 50 миллионов на компьютеризацию сельских школ или на что-то еще, так что человек этот попадает в разряд благодетелей, меценатов, великих гражданин, понимаешь: на самом деле деньги в России есть, но как они используются, кому принадлежат — это другой вопрос.

При таком отношении, при такой ситуации, при такой стратегии, при таком формировании образа России отношение к молодежи, на мой взгляд, не улучшится. Мы с Олегом Александровичем Рожновым, первым секретарем ЦК Российского союза молодежи, не один раз разговаривали на эту тему. Согласно Конституции РФ Россия — социальное государство. А это значит, отношения различных слоев общества в ней должны быть гармонизированы. Как это происходит в западных странах, которые провозгласили себя социальными государствами, — в Германии, Австрии, Швеции и т. д. Согласно статье 7 Конституции Россия — социальное государство. А вот если по факту смотреть, то я не вижу, что она социальное государство. Сейчас, в последнее время, начинают что-то делать. Национальные проекты — дай Бог успеха в этом направлении! Но не является ли это каким-то приемом?

При таком отношении, мне кажется, ситуация с молодежью будет ухудшаться, тем более если учесть, что фактором внутреннего характера стало безразличие к молодому поколению, непонимание того, насколько глубоко будущее России связано с сознанием, нравственными, духовными качествами молодежи. Ситуация будет ухудшаться и потому, что к этому все более определенно добавляется внешний фактор. Надо понимать, что конец ХХ столетия — это время, когда только начинался запуск общемирового проекта под названием глобализация. Глобализация, которая, на мой взгляд и на взгляд многих исследователей, является основным инструментом империалистической войны нового типа, в основе которого лежат супертайны действительных целей, задач, растянутость во времени и т. д. Я убежден, что отношение внешнего мира, и прежде всего тех стран, которые являются движителем этого процесса (ускоренного процесса, очень целенаправленного, который противоречив, в котором, безусловно, есть плюсы, а не только минусы), в действительности надо рассматривать как фактор именно войны.

Мне кажется, что, как и всегда, как и во всех войнах, а мы об этом говорили на одном из заседаний нашего Русского интеллектуального клуба, действительной целью этой войны являются, конечно же, колоссальные сырьевые, энергетические и водные ресурсы России, масштабы которых известны. Но на пути к ним стоит народ. Народ, который не хочет менять свой менталитет, наш российский менталитет. Не желает одним махом «заглотнуть» всю систему американских ценностей, западных ценностей, хотя там тоже есть разумные вещи. Но все и сразу — не хотят. Не хочет народ сменить российскую культуру на западную. Не хочет сменить наш родной русский язык на английский. И вот предлагается для начала информационный, психологический, культурный рынок.

Я всегда испытываю неловкость, когда говорю об этих вещах. У меня такое впечатление, что я в хорошем светском обществе вдруг начинаю употреблять нецензурные слова. Неловкость возникает. Здесь есть люди, которым все понятно и близко. И мы говорим на одном языке. Но когда я говорю с обывателями, они говорят: «Какая война? Ты о чем? Реакционер. Вроде уже немолодой. Где это все?». Сущность вещей спрятана так, что постичь ее невооруженным взглядом, без опыта, без знания, без глубокого понимания предмета вообще невозможно. Я не хочу доказывать справедливость этого тезиса в данной аудитории. Это мое убеждение. Думаю, что для значительной части присутствующих это тоже так.

Нынешняя ситуация в молодежной среде — если начать ее рассматривать так: с одной стороны, с другой стороны, с третьей, шестой, с двадцатой, двадцать первой, вот все рассосется, как в жизни, и ведь все, в общем-то, ничего — покажется вполне нормальной жизнью. Но нужен концептуальный взгляд. Нужна сосредоточенность. Нужно огрубление в данном случае. Если хотите, некоторое упрощение. Суть как раз заключается в том, чтобы понять, что Россия находится в состоянии войны. Войны нового типа.

В докладе у меня есть кусочек — «Уроки проигранной холодной войны». По этому поводу существует огромная литература, не стану ее называть. Вышла вот книга «Главный противник», в которой впервые на русском языке представлены документы, которые были собраны в американском оригинале под названием: «Сдерживание. Документы американской внешней политики и стратегии 1945–1950 годов». Из этого сборника для перевода мы выбрали лишь то, что относится к России и к бывшим социалистическим странам. В принципе, она вся интересная, для специалиста она просто необходима. Для нормального человека здесь есть несколько документов, прочитав которые, можно многое понять. Скажем, «Цель США в отношении России». Документ 20/1 Совета национальной безопасности от 1948 года.

Когда холодная война начиналась, исходным пунктом Совета национальной безопасности (уже другой документ, принят через два года, в 1950 году, в нем несколько скорректированы оценки — но только не цели и задачи документа 1948 года. Он был утвержден президентом Трумэном) стал тезис (цитирую): «Холодная война — это на самом деле настоящая война». Вот так оценивали американцы то, что начиналось, — настоящая война. Отсюда и были предприняты соответствующие меры, которые необходимы для войны, т. е. определены цели, задачи, стратегия, тактика, средства достижения и т. д.

В СССР такого понимания не было. Даже у политической власти. Тем более у обывателя, у населения. А уж тем более у молодежи. Я в те годы, как некоторые и здесь присутствующие, работал в комсомоле. Была холодная война. Мы говорили об этом, произносили это слово. Психологическая война — это употреблялось к месту и не к месту: когда заходила речь об идеологии, тогда мы говорили: «идет холодная война». Но мы-то знали, что мы не проиграем, что мы победим. Ну, идет она. Ну и пусть себе идет.

Леонид Иванович Шершнёв — генерал Политуправления, занимавшийся подобного рода вопросами, был снят с работы, изгнан из Армии за то, что он сказал: «Идет война. Может быть, и нам подготовить какие-то документы? У нас что-нибудь есть, чтобы противостоять этому?». Вот он, живой человек. Он может рассказать вам, как все это происходило.

Когда семь лет назад я писал книгу «О «культуре» войны и Культуре мира», то задал себе вопрос: «А была такая стратегия или нет?» Конечно, все было секретно. Может быть, и было. Я до сих пор не могу сказать утвердительно. Может быть. Но я полагаю, что нет, потому что все генералы, с которыми я разговаривал на эту тему, не знали об этом. Они о многом не знали, как не знают и сегодня. Когда я им показываю вот эти документы и спрашиваю: «А вы знаете, что 1 июля 1945 года должна была начаться третья мировая война?», они удивляются: как, откуда, что?

И на Западе этого не знают. Я недавно был в Швейцарии. Наш коллега устраивал прием в мою честь, ужин, и там были два советолога, два специалиста по холодной войне. Я начал с ними разговаривать на эту тему. Они сказали, что этого быть не может. «Это все ерунда. Мы знаем все». Я им отправил оригиналы на английском языке. Получил ответ, они пишут, что впервые об этом узнали.

Я об этом говорю долго, потому что это исходный пункт. Все зависит от того, как понимать происходящее. Мы говорим о «борьбе за молодежь», которой на самом деле нет. Какая борьба? Кто за нее борется? Кто? Государство, общество, в буквальном смысле? «Та сторона» в лучшем положении: собственно, ничего не надо особенного делать. С той стороны выступает злой порок: фильмы, попса, порнуха, еще что-то. Человека опускают — это делается просто. И человек «расчеловечивается» очень быстро. А с «этой стороны» должна вестись работа, связанная с формированием, основанная на доброте, на добродетели. Это гораздо более сложная работа. Это невероятно сложная работа. Нужны совершенно другие средства, усилия и инструменты для того, чтобы это делать. Я не вижу этого. Это мой взгляд. Будут выступать представители молодежных организаций, может, они что-то скажут об этом.

Если мы не способны учиться, то в новой исторической ситуации, где все по форме происходит не так, как раньше, а по существу — все то же самое, власти, общество должны осознать, что против России ведется война. Настоящая война. И это первый урок, который следует извлечь из холодной войны. Надо понимать, что она есть, тогда будет выстраиваться и другой род деятельности.

Всем известен документ, или выступление Алена Даллеса, по поводу которого высказывается много сомнений: принадлежит ли он именно Даллесу, не является ли фальшивкой КГБ и т. д. На мой взгляд, это не существенно — американцем написано или придумано. Главное, что все происходило именно так, как было обозначено в этом выступлении: с той стороны проводилась политика, направленная на то, чтобы вырывать духовные корни, опошлять и уничтожать основы народной нравственности, расшатывать поколение за поколением, разлагать, развращать, растлевать детей и молодежь, превращая их в циников, пошляков, космополитов. Именно это и было сделано. Да, была пионерская организация. Был комсомол. Но они были заняты проблемами воспитания. Это были организации очень идеологизированные. В стороне оставались социальные проблемы молодежи. То, чем живет любой человек — и молодой. Те проблемы, которые свойственны возрасту, становлению личности. Вот эти проблемы, а их было множество, обострялись. И поэтому не случайно, когда началась перестройка, реформы и т. д., молодежь не только в целом одобрительно к этому отнеслась, и не только молодежь, я один из тех, кто с радостью пошел на баррикады, пел песни перестройки, считая, что в принципе она была нужна. Другое дело — какая перестройка? Она стала горючим материалом всех националистических выступлений. Вы помните события в Грузии, Прибалтике, Казахстане и т. д. и т. п.

Если мы способны учиться у истории, то должны обратить внимание на то, что нынешние внешние силы снова делают ставку на молодежь — именно она составляла и составляет главную силу «цветных революций», которые уже прошли в ряде республик. А это значит, что наше государство должно подумать о том, каким образом снять предельно обострившиеся социальные проблемы молодежи. Это то, на что должна быть направлена сейчас молодежная политика. Если хочется, чтобы молодежь стала с любовью относиться к государству, уважать власть, то власть должна с уважением, с пониманием относиться к молодежным проблемам.

В Директиве 1948 года «Цель США в отношении России» отмечалось, что США не связаны определенным сроком для достижения своих целей в определенное время, поскольку у них (цитирую) «нет строгого чередования периодов войны и мира». Ситуация остается все той же. На самом деле, нет такой задачи: к такому-то числу совершить то-то, то-то, то-то. Постепенно, поколение за поколением, год за годом они будут решать свои задачи. И мы видим, как все это происходит в разных странах. Политика. Дипломатия. Все идет под флагом «ура», «друг Коль», «друг Билл», «стратегическое партнерство», «у нас нет противников», «у нас общие цели — борьба с терроризмом» и т. д. и т. п. А на самом деле кольцо сужается вокруг России. И не только в географическом пространстве.

В американском документе 1950 года, который я цитировал, говорилось: «…осуществление программы этой войны потребует от всех нас, американцев, находчивости, жертвенности и единства». Это обращение к американскому народу, где властвуют федеральная идея, идея «свобода превыше всего», идея прав человека и т. д. А тут — жертвенность и единство! И там же подчеркивалось, что главная проблема СССР и главная точка, в которую надо бить, это отношение властей с народом. В том смысле, что власть не в ладу с народом, что народ недоволен властью. Хотя и происходило много хорошего. Я думаю, что сегодня все повторяется. Власть и народ так далеки друг от друга, что между ними не только лезвие бритвы, можно все что угодно продвинуть. Это означает, что если не предпринимать реальных шагов по сближению, по улучшению отношений, прежде всего если не думать о будущем в отношении молодежи, то положение не будет улучшаться. Будет только ухудшаться. А это и нужно тем, кто ведет войну против нас.

Теперь нам ясно, что в холодной войне США и их союзники действовали в соответствии с тщательно разработанными программами, планами, доктринами, над которыми работали лучшие умы Штаба планирования политики, Совета национальной безопасности, ЦРУ и многие научные центры. Я перечисляю некоторые из них в «Главном противнике». В предисловии к американскому изданию сборника «Сдерживание» его составители говорят, что некоторые документы даны с изъятиями, а некоторые все еще не опубликованы. И, наверное, никогда не будут опубликованы. Вот что надо понимать. Не надо думать, что сегодня все происходит просто так, само собой. Разве американцы сегодня стали глупее, чем они были 50, 60 или 40 лет назад? Почему мы должны думать, что нет такого плана, такой доктрины, которые были раньше? Я был в Калифорнийском, Стэнфордском, Колумбийском университетах. Я знаю, что над вопросами управления человеческим поведением, над вопросами психологии там работали крупнейшие центры и лучшие умы Америки. Это глубокие, серьезные исследования, которые держатся в секрете.

Думаю, что у нас нет никакой программы в отношении того, что делается с нашей молодежью. Основные документы, представленные в «Главном противнике», разрабатывал Совет национальной безопасности США. Все остальные ему помогали. Холодная война была проблемой национальной безопасности. Поражение или победа в ней рассматривались как национальные интересы. Главные национальные интересы. Следовательно, мне кажется, наш Совет безопасности тоже должен был бы обсудить эти вопросы, разработать, принять какую-то доктрину. Доктрину сдерживания, противостояния внешним усилиям. Пусть она будет десять раз секретная. На это надо потратить деньги. На это надо потратить мозги. Это должно быть.

Мне кажется, нужна национальная доктрина по работе с молодежью. Проект такого документа много лет уже гуляет в верхах. Мне кажется, что люди, которые брались за его подготовку, абсолютно не приспособлены к этому. Случайные люди. Для них это момент политической игры. Я говорю о губернаторе Ямало-Ненецкого округа, который возглавлял проект. Он понятия не имеет о молодежной политике. Но он решил возглавить разработку доктрины. Поэтому все проваливается. Нет страсти во всем этом. И понимания. Я убежден, что нужен закон о государственной молодежной политике. Я сейчас не говорю об общественной молодежной политике. Нужно восстановить структуры, которые были. Новое — хорошо забытое старое. Мы начинали с того, что кое-что оставалось от Советского Союза. Семь раз открывали и закрывали Комитет по делам молодежи. В конечном счете его загнали в Министерство образования, где он влачит жалкое существование. Может, я неправильно оцениваю это из-за незнания своего. Но если бы что-то было крупное, серьезное, значительное, то мы бы слышали об этом, видели это. Но нет этого. Какие-то странные организации типа «Наши» то появляются, то исчезают. В то время как есть сильные, прочные организации, как Российский союз молодежи, который уже давно и реально существует.

В заключение хочу сказать, что, к сожалению, слово «борьба», а тем более «война» и «противостояние» — это какие-то пустые слова в настоящий момент, потому что никакой борьбы не ведется. Мы наблюдаем все, что происходит, мы свидетели происходящего. А все перемены в сознании молодежи к лучшему, наверное, являются просто следствием того, что сама молодежь, сами молодые люди в состоянии делать определенные выводы, развивать все те качества, которые способствуют их выживанию в этой ситуации. На самом деле мы с вами являемся свидетелями социализации молодежи. Она вынуждена адаптироваться к часто враждебной, отрицательной среде. Между словами «адаптация» и «социализация» есть некоторая разница. Но куда денешься? Жить-то надо! А нужны усилия для решения задач воспитания, формирования, в определенном смысле настолько, насколько это возможно в современном обществе, жизнеспособного, сильного поколения, которое действительно в состоянии возвеличить Россию и выдернуть ее из той ямы, колдобины, в которой она находится. Я таких усилий не вижу.

Я не пессимистичен. И считаю, что оценки «пессимист — оптимист» не для научных дискуссий. Мы имеем дело с объективными фактами. Должны реалистично оценивать ситуацию. Я, как ректор, восторгаюсь некоторыми людьми, которых я вижу здесь, которые у нас учатся. И это не один-два, а сотни потрясающих молодых людей, способных, великолепных, духовных, нравственных, культурных и все такое прочее. Но это не меняет ситуации. Это лишь часть, незначительная часть молодежи, которой тоже никто не занимается. Они себя сами делают такими. А государство и общество должны содействовать тому, чтобы эта часть молодежи расширялась, увеличивалась.

На этом я закончу выступление. Спасибо. Если есть вопросы, я готов ответить...

Пожалуйста, Валерий Андреевич Луков.

 

 

Вал. А. ЛУКОВ

Уважаемые члены Русского интеллектуального клуба, гости! Моя тема: «Молодежная политика. Что меняется, куда идем?».

Игорь Михайлович обозначил основные позиции, сформировавшиеся здесь, в этом вузе, достаточно давно. Можно сказать, в других исторических условиях. Собственно говоря, Закон СССР «Об общих началах государственной молодежной политики в СССР», принятый в 1991 году и ставший исходной точкой для молодежной политики в нашей стране, основывался на тех формулировках и тех идеях, которые здесь, в НИЦ ВКШ, разрабатывались полтора десятилетия назад. Вновь идет пересмотр оснований молодежной политики, и само по себе это обстоятельство привлекает внимание. Частый пересмотр стратегии отношения государства с молодежью — свидетельство того, что утеряны и ясные принципы организованного воздействия на процесс смены и преемственности поколений, «приводные ремни» такого воздействия. А стабильность стратегии здесь очень желательна: как показывает опыт других стран, особенно Германии, Швеции, Финляндии, от закрепления в правовой форме концепции молодежной политики до ее эффективного влияния на общественную жизнь страны проходит 30–40 лет.

Обратимся к борьбе концепций государственной молодежной политики (ГМП), в которой отразились и время, и понимание молодежи, и ожидания от будущего. Молодежная политика в СССР была партийной политикой, политикой КПСС. Ее последовательное осуществление на протяжении десятилетий сделало ее эффективной при всех явных просчетах, о которых сегодня так часто говорится. Если она и была отвергнута в переломную для страны эпоху, то потому, что была отвергнута вся политическая система, основанная на руководящей и направляющей роли одной партии. (Между прочим, это подтверждает, что молодежная политика не может осуществляться по планам, которые не учитывают реалий социальной истории.) Со всеми вывертами административно-командной системы молодежная политика советских времен закрепляла в формах права поддержку и защиту молодежи, юридические нормы блокировали возможность ущемления прав молодого гражданина на образование, труд, охрану здоровья и других прав, в то же время ограничивали личную свободу выбора. В конечном итоге правом устанавливались жесткие каналы социализации, четкая ориентация воспитательного воздействия в духе идеологии и политической линии правящей партии. Молодежь рассматривалась как стратегический ресурс социализма, требующий, в одной стороны, «отеческой» заботы, а с другой — продавливания в новых поколениях через систему воспитания ориентации на коммунистические идеалы и соответствующие им идейные установки и нравственные ценности.

Разработка Закона о молодежи, которая велась под руководством И. М. Ильинского в НИЦ ВКШ, основывалась на ином понимании сути и назначения государственной молодежной политики. Концепция «группы Ильинского» переносила центр ответственности с партии на государство, а этим менялось целеполагание (особенно если учесть, что это было время становления многопартийной системы в стране): удалялась целевая установка на формирование заранее заданных черт личности, а на первый план выдвигались инструментальные задачи создания имеющихся в распоряжении государства условий для социального становления и самореализации молодого человека. В одном из вариантов концепции мы тогда прямо формулировали это в качестве основного положения государственной молодежной политики: «Государственная молодежная политика не должна строиться на задаче формирования новых поколений по заранее определенным идеалам личности молодого человека и будущего общественного устройства». Общественным скандалом многим тогда казалось и то, что законопроект исходил, во-первых, из наличия многих молодежных общественных объединений и, во-вторых, из их равенства перед законом.

Предложенная концепция государственной молодежной политики предусматривала два основных назначения вкладываемых в эту деятельность средств. Одно связано с задачами облегчить молодежи вхождение в институционализированную общественную жизнь, компенсировать недостаточность социального статуса, который остается у любого молодого человека даже при наличии юридического равноправия. К компенсационным действиям относятся и меры социальной защиты той части молодых людей, которые оказались в трудной жизненной ситуации и не могут самостоятельно разрешить свои проблемы (прежде всего экономические, частью бытовые и личные). Другое назначение предпринимаемых государством действий — инвестиция в молодежь как в человеческий ресурс общественного развития. Здесь на первое место выходят задачи создания необходимых условий для активизации духовного, интеллектуального, трудового, инновационного потенциала молодого поколения. Фактически это означает широкую практику кредитования (не только в денежном выражении) с перспективой эффективной отдачи в долгосрочной перспективе. Это стратегическое назначение мер государственной молодежной политики.

Сочетание компенсации недостатка социального статуса молодежи, применения защитных инструментов государства там, где те или иные категории молодежи оказываются социально уязвимыми (как часть социальной политики), и инвестиции в молодежь (как часть инвестиционной политики) в качестве одной из концептуальных основ государственной молодежной политики в стране было обосновано «группой Ильинского» и нашло выражение в ряде принятых на федеральном уровне документов концептуального и нормативно-правового характера. Однако и сегодня это положение остается скорее идеальной моделью, чем практикой деятельности государства в отношении молодежи. В этом один из парадоксов государственной молодежной политики в России.

Проблема концепции государственной молодежной политики состояла в том, что она утвердилась как официальная позиция власти в смутное время перехода от одной социальной системы к другой. В этой ситуации многое можно заявить, утвердить, принять официально, но и победы такого рода — пирровы. Принятый в апреле 1991 года Закон не прожил и нескольких месяцев: распад СССР означал и пересмотр всей правовой системы применительно к новым политическим реальностям, и Закон стал лишним для новой России, а вместе с выведением его за рамки правоприменения оказалась в безвоздушном пространстве и концепция государственной молодежной политики. С того времени ее не удалось в России закрепить законом, хотя попытки предпринимались неоднократно. Имеет место противоречивая правовая ситуация: государственная молодежная политика признается как направление деятельности, но в форме закона это признание зафиксировано только на уровне немногим более половины субъектов Российской Федерации. А там, где законы приняты, сплошь и рядом идет вотчинное переосмысление ее принципов, объектов, субъектов и т. п.

Между тем проекты концепции государственной молодежной политики с начала 2000-х годов пишутся один за другим. Правительственная комиссия по делам молодежи в 2001 году одобрила «Концепцию государственной молодежной политики в Российской Федерации». Можно бы и остановиться, но работа закипела снова.

Новые концепции противостоят друг другу не столько по содержанию, сколько по месту их разработки. Из концептуальных разработок последнего времени в этом плане особого заслуживают внимания две. Первая из них — «Доктрина молодежи России» (2002 г.), позже переименованная и во многом переработанная, но в первоначальном виде более откровенная. Дело в том, что документ готовился группой политических деятелей и экспертов для обсуждения на специальном заседании Государственного Совета РФ, которое переносилось многократно, да так и не состоялось. Один из авторов проекта С. Анохин, член Совета Федерации, заявил, что «доктрина — конструктивная провокация», и это довольно точно характеризует дух и стиль написанного группой разработчиков. Вторая разработка — «Стратегия государственной молодежной политики Российской Федерации», подготовленная летом 2005 года в Министерстве образования и науки Российской Федерации. Два проекта дают представление о том, как видят цели этой политики представители правящей элиты.

По нескольким позициям у этих двух проектов есть концептуальная схожесть. Оба направлены на разработку стратегии в этой сфере государственной деятельности, что противостоит сложившемуся порядку принятия краткосрочных и среднесрочных федеральных целевых (президентских) программ. Есть стремление применить имеющиеся в социальном проектировании подходы к решению масштабных социальных задач (хотя это скорее заявка). Наконец, задачи государственной молодежной политики рассматриваются в контексте обеспечения национальной безопасности, что могло бы означать (хотя бы на уровне замысла) отказ от ведомственного подхода к ГМП.

Это, так сказать, «шаг вперед». Что же в новых разработках ведет к «двум шагам назад» в сравнении с нынешней практикой ГМП, слабость и непоследовательность которой всем видна? На мой взгляд, это, во-первых, отсутствие прагматизма, во-вторых, неоправданные ожидания от мер в области ГМП для поддержания политической стабильности, в-третьих, неумеренные планы государственного контроля над молодежью.

Несколько слов о последнем, третьем пункте. Планы поставить под жесткий государственный контроль молодежь в той или иной мере присутствуют во всех разрабатываемых сейчас в кабинетах власти проектах концепций ГМП. В «Доктрине» об этом говорится особенно ясно, здесь без обиняков проводится главная идея — взять под государственный контроль социализацию молодежи. Для демократического общества сама постановка такой задачи неприемлема. Если же она возникает в государстве, не имеющем нужных для тотальных действий правовых и организационных рычагов, финансовых средств, кадров, инфраструктуры и т. д., то это свидетельствует о растерянности власти перед новыми вызовами и угрозами. Не удивительно, что предложение конкретных мер по обеспечению такой задачи нередко выглядит как фантасмагория. Вот примеры таких мероприятий: «принятие общенационального Календаря здоровья с обязательным проведением забегов, соревнований по массовым самоорганизующимся (так и сказано!) видам спорта, семейных спартакиад и т. д. с сопровождением промоушн-акциями (так в документе!) ведущих производителей товаров и услуг, организация общенациональных интеллектуально-развивающих игр и викторин «Homo Ludens» и т. д. Ставится задача унификации идеологии. Предусматривается прямое государственное руководство политическими партиями (цитирую: «внедрение ГМП в программы политических партий»), молодежным движением («создание общественно-политических институтов, гарантирующих дальнейшее развитие ГМП: партия молодежи, молодежный интернационал»). В общем, грубо попираются нормы законодательства о политических партиях, об общественных объединениях. Когда в тексте появляются предложения о принятии законов «О Днях карьеры», «О Добровольном социальном годе», «О молодежной десятине», то сходство с антиутопиями Оруэлла или Замятина и образом Большого Брата можно считать завершенным.

Почему же такие в высшей степени странные идеи и предложения попадают в документ, который готовится для рассмотрения на самом верхнем этаже власти? Откуда такое раздражение, такая прямолинейность? Такое стремление «проломить стену»?

Думаю, это реакция на слабый волевой импульс во всей системе ГМП, чему немало способствовали бесконечные перестройки органов государственной власти, отвечающих за работу с молодежью. Нельзя не видеть, что программные разработки в области государственной молодежной политики, давшие на выходе ряд важных документов, не вывели ее тем не менее за пределы организационных мероприятий в верхних эшелонах власти. Организационные перемены не привели к созданию реальных условий для улучшения положения молодежи. Социальные проблемы для большинства молодых людей не только не разрешались, но и нарастали.

Сложилась противоречивая ситуация, характерная для бюрократической организации: с одной стороны, тяжелый труд аппаратных работников государственных структур по делам молодежи, направленный на преодоление межведомственных и иных организационных барьеров для достижения социально значимого (по замыслу) результата, а с другой — равнодушие молодежи к попыткам придать отраслевой подход государственным мероприятиям, проводимым (опять же по замыслу) в ее интересах. Основная масса молодежи не ощущает поддержки властей в решении ее основных социальных проблем.

Противоречие между активизацией практических действий органов исполнительной власти по осуществлению целевых программ и отсутствием заметных сдвигов в положении подавляющего большинства молодых россиян составляет ядро проблемы эффективности государственной молодежной политики в России. Накопившийся неуспех, на мой взгляд, и привел к тому, что возникло стремление переписать теорию вопроса, создать новые концепции ГМП. Принятая на переломе эпох версия ГМП не дала результатов, а потому извращена, перелицована, выхолощена. Так случилось, например, с Федеральным законом «О государственной поддержке молодежных и детских общественных объединений», принятом в 1995 году, где закреплялся принцип субсидиарности — передачи финансовых средств на тот уровень управления и тем субъектам, которые непосредственно ведут работу с молодежью, и прежде всего молодежным и детским организациям. Этот принцип, превращенный в конкретную правовую норму, не был реализован при составлении госбюджета ни разу, а с введением в действие данного закона и не должен реализовываться впредь.

Важно учесть и другое обстоятельство. Утвердившаяся в последний год существования СССР концепция ГМП (так сказать, «наша», рожденная в НИЦ ВКШ и положенная в основу принятого закона) сегодня уже не может реализовываться. Во-первых, она была создана в условиях государства, в руках которого была львиная доля собственности, вертикаль власти, система реализации своих планов. Этого сегодня нет (вот почему госконтроль над социализацией молодежи — утопия). Во-вторых, она не предполагала, что самореализация молодежи может носить не только положительный (с государственной точки зрения) характер. В-третьих, когда писалась та концепция, не было опыта «цветных революций», а в нашей стране отсутствию «молодежного бунта» во многом способствовала обстановка хаоса и снижения социального контроля при распаде СССР (студенты, в частности, были заняты другим — поисками работы и т. д.).

Так что же дальше? В каком направлении надо действовать, чтобы от неуклюжих проектов новых бумаг об общих принципах государственной молодежной политики двинуться к более или менее реалистичному решению назревших проблем? Выскажу свою точку зрения по этому вопросу.

Первое. При решении молодежных проблем как государственной задачи необходимо выйти за пределы того или иного министерства, той или иной целевой программы. Молодежная политика должна рассматриваться среди стратегических направлений государственной деятельности и координироваться Президентом РФ непосредственно, а в территориях — первыми их лицами. Но централизация должна затронуть лишь ключевые вопросы. Кроме нескольких общих управленческих вопросов (постановка базовых целей, законодательство, информация, подготовка кадров, координация финансовых средств и т. д.), государственная молодежная политика должна быть децентрализована и скоординирована с общественной молодежной политикой (эти идеи давно высказаны И. М. Ильинским). В финансовом отношении здесь должны действовать технологии фандрайзинга. В организационном — взаимодействие со структурами гражданского общества. Государство не только в одиночку не справится с задачами социального развития молодежи, но и, ставя себя выше гражданского общества и не доверяя ему, исказит смысл и назначение молодежной политики.

Идти по пути простого увеличения финансовых вливаний (как предлагается в «Стратегии») в программу «Молодежь России» и подобные ей бессмысленно. Надо заново понять, что должно делать государство для решения молодежных проблем, не подменяя личных усилий каждого молодого человека по достижению жизненных целей, не сужая зоны самоопределения молодежи. Где здесь грань, отделяющая необходимые и достаточные меры от избыточных, а потому порождающих инфантилизм и неоправданные ожидания от «дающего государства»? Это непростой вопрос, он требует широкого общественного обсуждения. Молодежная политика должна быть понятна людям и технологична. Здесь необходимо применять современный менеджмент, маркетинг, социальное проектирование, здесь место для эксперимента и инноваций.

Второе. Молодежная политика — как государственная, так и общественная — не может не опираться на саму молодежь, на молодежное движение. Государственным структурам важно определить, с кем в молодежном движении они объединяют усилия для проведения реалистического курса в области молодежной политики. Не заигрывать с молодежными организациями и не строить иллюзий, что они сегодня могут контролировать молодежь. Не ставить перед ними такие задачи в обмен на государственную поддержку их деятельности. Их роль определяется тем, насколько они способны участвовать в построении гражданского общества в России.

Третье. Призрак «цветных революций» подталкивает многих политиков к отказу от государственной молодежной политики, какой она сформировалась за 15 лет социальных перемен в России. Она и в самом деле заслуживает пересмотра как неэффективная. Но не следует строить иллюзий, что эффективная государственная молодежная политика состоит в накидывании намордника на молодежь и обеспечении таким путем важного гаранта политической стабильности и национальной безопасности. Для развития личности молодого человека, реализации инициатив молодежных сообществ нужны условия, многие из которых — не во власти государства. Государственная поддержка социальных и культурных проектов, инициаторами которых выступают сами молодые люди, деловые организации, средства массовой информации, общественные объединения, позволяет нестройный и противоречивый поток таких инициатив вводить в относительно организованное поле деятельности, где в конечном счете достигаются крупные, общенациональные цели. Это путь, обратный тому, который в кабинетах власти рассматривается сегодня как перспективный для государственной молодежной политики.

Сегодня призрак «студенческого бунта» может заслонить главное, ради чего обществу нужна государственная молодежная политика, а именно стратегию социального развития. Надо признать, во-первых, что никакие конкретные меры ГМП не смогут дать власти гарантию от политических выступлений оппозиционной молодежи, во-вторых, что планы активизировать протестный потенциал молодежи строит не только «своя» оппозиция: они — и часть продолжающейся в иных формах холодной войны, о чем сейчас говорил Игорь Михайлович. Планы эти давно ориентированы на молодое поколение, на тех, кто и наивен, и активен, кого легче сбить с толку и повести на баррикады. Противодействие этому со стороны российской контрразведки и контрпропаганды необходимо, но недостаточно. Пока власть отдает возможность «заботиться» о молодых россиянах иностранному капиталу (переманивать таланты, перестраивать образовательное пространство, оккупировать сферу досуга и т. д.), тенденция к самореализации молодежи в интересах не только собственных, но и нашей страны, вряд ли может стать определяющей.

Сегодня провозглашать, что молодежь — наше будущее, а на деле бояться ее безответственности — это слабая политика. Нужна реалистическая оценка состояния молодежи и молодежного движения. На этой основе государству и обществу следует ставить перед молодыми россиянами высокие патриотические задачи в экономике, науке, культуре, политике и обеспечивать исходные условия для того, чтобы предлагаемые молодежью решения становились практически осуществимыми здесь и сейчас.

Спасибо за внимание.

 

 

И. М. ИЛЬИНСКИЙ

Вопросы по ходу. Да?

Альберт Анатольевич Лиханов, пожалуйста.

Председатель Правления Российского детского фонда, академик РАО и старый мой товарищ. Кандидат в члены Русского интеллектуального клуба.

 

 

А. А. ЛИХАНОВ

Я хочу сказать, что я приятно удивлен, что есть такой клуб. Я не знал этого. Бывал в других клубах и всегда вспоминал фразу, сказанную Баталовым в каком-то старом фильме: «Говорителей много, а делателей мало». Клуб издает свои стенограммы. Мне кажется, что это уже свидетельство того, что люди не просто собираются поговорить, но и оставить след. Действительно, это разумно, потому что придут новые и спросят когда-то: что вы делали в то время? И надо будет что-то предъявить. И предъявление того, что мы делаем в наше смутное время, мне кажется, очень актуальная и нравственная задача.

Мне приятно второй раз посетить этот университет. Я бывал здесь в советские времена. И ничего не хочу сказать плохого о ВКШ, но сегодня это удивительный оазис цивилизации. Слава Богу, что такие оазисы есть. Я знаю про Петербург. Только что был в Тюмени у Геннадия Куцева и в других местах. Есть все-таки люди, которых можно назвать отцами применительно не к своим детям, не к своей семье, а делу, которому они служат. Здесь я хочу произнести слова в адрес Игоря Ильинского. Мы с ним знакомы с 1964 года, когда я прилетел в Новосибирск собкором «Комсомольской правды», а он был секретарем райкома комсомола. Стали готовить его статью. Эта статья, построенная на его жизни, на его взглядах, была вскоре напечатана. Думаю, что она была ключиком в его судьбе, потому что на него «положили глаз», насколько мне известно.

Игорь, конечно, изменился за эти годы, как и все мы. Но я вижу, что он остается прежним в своем стремлении осмыслить, изменить окружающую жизнь к лучшему. Недавно он мне подарил замечательную книгу «Главный противник». Я ее осваиваю. Надо сказать, осваиваю с трудом, со страданиями. Конечно, эта книга — откровение. Я думаю, что наши верховные правители должны были бы не просто полистать, а прочитать, законспектировать и сделать далеко идущие выводы. Потому что тот, кого нам предлагают нашим другом, вовсе не друг и никогда им не собирался быть. Последние события есть тому яркое свидетельство.

Теперь о молодежи. Вы знаете, после принятия Конвенции ООН о правах ребенка и ее ратификации в 1989 году ребенком у нас считается гражданин до 18 лет. Это несколько меняет представление о статистических данных, которые свидетельствуют о том, что происходит с детством. Конечно, человек в 17 лет — это уже не ребенок. Но по закону — ребенок. Возрастной коридор стал слишком широк. В нем происходит множество событий необычайных, но, безусловно, между собой связанных. Связанных тяжело.

Детский фонд со дня своего основания ведет собственный мониторинг положения детей сначала в СССР, теперь в России. Хочу вам доложить, что в РФ с 1988 по 2004 год число детского населения — такой статистический термин — уменьшилось на 9,5 миллионов. Сейчас много говорится о высокой смертности. Вот в таком тяжелом параметре есть и детская смертность, но прежде всего есть детское нерождение. Нерождение, неявление детей в мир по причинам абсолютно социальным. Родители не желают их рожать, потому что они не уверены ни в чем. И прежде всего они не уверены в будущем своих детей.

9,5 миллионов. Было 40,5. Стало 30,1 за эти годы. А что это за дети, включая и 17-летних? Хотя это не вполне дети, конечно. Каковы их качества? Что происходит с этим детским миром? Достаточно сказать, что социальная люмпенизация общества идет через детей, начинаясь еще до рождения ребенка. Один пример. В Морозовской больнице мы создали центр, называется «Надежда». Организовали 50 младенческих коечек. Это не единственное такое отделение в Москве. 50 коечек для брошенных детей из роддомов и из мусорных баков. Они заполнены каждый день. 50 детей капают, капают, пополняя мир беды. Если хотите, человеческое дно, потому что у этих детей будущего абсолютно нет никакого. Это дети отказники. Дети, которым присваивают фамилию, имя, отчество нянечки, которая служит в этом отделении.

 

Что касается Москвы, это гигантский перекресток, где идет пересечение вот с таким результатом самых разных цивилизаций. Кого только там нет. Какого только цвета кожи там нет детей. Желтые, черные — это обычно. Но какие-то синие. Каких-то совершенно невероятных окрасок, чуть ли не зеленые дети. Причем государство, как говорится, их поглощает. Поглощает в ту самую систему, которая массам незрима. А ситуация такая. Только за 2004 год граждане бросили на порог государству или у них отняли по суду 32 тысячи детей. За один 2004 год. Наш мониторинг, который определяется годами существования фонда — с 1988 по 2004 год, дает такие цифры — 1 миллион 611 тысяч детей-сирот. Они вырастают. Они умирают. Они пропадают. Это одна из величайших и деликатнейших тем государственных наших решений. Только одна Генпрокуратура осмелилась несколько лет тому назад (Генпрокурора давно уже нет) объявить миру следующую статистику. Если говорить о казенных сиротских заведениях, то судьбы их выпускников были прослежены только в одном центральном регионе, причем не в Центральном федеральном округе, а просто в центральном регионе. Их судьбы складываются следующим образом. 40% выпускников становятся алкоголиками и наркоманами сразу. Они уже готовы к этому. 40% попадают в преступный мир или обслугу. 10% кончают жизнь самоубийством, потому что не действуют законы, обеспечивающие жильем. Жилья социального для них вообще не существует. И только 10% как-то выкарабкиваются. И то в то обозримое время, которое подлежало анализу Генпрокурора.

Я встречался недавно с Ю. Чайкой. Слава Богу, он дал согласие на то, чтобы было проведено тотальное по всей стране — и именно силами прокуратуры, потому что никакая другая структура сегодня не способна это сделать — выявление судеб выпускников государственных сиротских учреждений. Считайте, 1 миллион 611 тысяч детей сирот, которые растворились в мире. Конечно, если они выбрались и выжили — большинство, как мы видим, пропадает, погибает, и никто за это не несет ответственность, потому что вот тут-то и действует наша межведомственная, порожистая жизнь, когда Министерство образования и науки вроде бы отвечает за ребенка, пока он не закончил заведения, а потом дальше он с обрыва падает. Дальше за него никто не отвечает. Он вошел во взрослую жизнь. Я понимаю, что есть добрые ректоры, университеты. Надо сказать, что есть и редкие директора школ и детских домов, которые дотаскивают этих детей до окончания полной средней школы.

Был я в крупном регионе на Урале. Не буду называть его. Вроде бы положение меняется. Там 3,5 миллиона жителей. Там каждый год под тысячу выпускников сиротских заведений. Им не дают доучиться до полной школы. После 9-го класса — ПТУ. После ПТУ — ничто. Там в год до высшей школы добиралось четыре-пять человек на протяжении многих лет. То есть людям не дают хода.

Теперь я хочу поговорить о таком новомодном понятии, как эти бритые ребята, новый фашизм так называемый. Это уже вроде молодежная среда. Скинхеды.

У нас в СМИ есть государственный маховик — сразу припечатал их и отправил в мешок, из которого нет выхода. Еще немножко, если прибавить политического пара, их вообще можно загнать в состояние, из которого судьба 1937 года, объявить их политическими противниками режима. И все. Тут очень коротенькая дорожка. Но на самом деле это просто дети. Бедные дети бедных родителей. Это та самая люмпен-молодежная среда, о которой я сказал, — рожденная и брошенная. Рожденная и брошенная в детских домах. И это дети из бедных семей, которых не бросили родители, но у которых нет хода, потому что они плохо учились, потому что они, конечно, немножко балбесы — все мы такие. Они бедны. Но они видят магазины, где все сияет и золото продается. Они видят богатых своих сверстников. И они протестуют. На самом деле этот протест — социальный, но не политический. Однако его пытаются затолкать в разряд политических протестов. Естественно, что подростков привлекает более всего внешняя сторона: навесить на себя какие-то вызывающие значки, свастику, постричь голову, надеть ботинки. Загляните в Интернет. Там все написано, как это делается во всем мире. Ребята очень легко все это осваивают. Но эти подростки — важная, значительная часть нашего общества. Эта молодежь не должна быть брошенной и не должна быть отторгнутой, прежде всего государством. А вот тут государство выступает только в роли обвинителя.

Мы занимаемся и детьми в заключении. В 62 колониях России сегодня, по скромным подсчетам, 13 тысяч детей. Вроде, отчетность правильная. Но дело в том, что не учитываются дети в СИЗО. Специализированное СИЗО у нас только одно в Москве — там 500 детей каждый день. Переполненное СИЗО. Кстати, единственное СИЗО, где не нарушается право ребенка на образование, где есть школа. А в остальных СИЗО детей не учат. Пока они находятся под следствием, а находятся там до двух лет, эти дети люмпенизируются. Они проходят «школу», от которой потом не откажутся во взрослой жизни. Так вот, в общей сложности 23 тысячи детей в СИЗО и уже приговоренных. Эти дети тоже не имеют перспектив сегодня. Если в старые времена действовали советские законы, по которым руководитель предприятия обязан был набрать 5% трудящихся на своем предприятии из несовершеннолетних, а 1% — из детей, которые находятся на учете в милиции, то сегодня это все отменено. И эти дети тоже за пределами нашего, скажем так, трудового социума, хотя их никто и не жаждал видеть в своих домах, в своих коллективах.

Короче говоря, в стране давным-давно уже идет необъявленная война против детства. Я это констатирую. И уже давно. Кроме того, 1 миллион 611 тысяч неграмотных детей — эту цифру назвал министр внутренних дел, а не я. Значит, у него есть точные данные. Неграмотных детей. Вот мы надеемся на школу, на образование. Образование под руководством нынешнего Министерства образования и науки совершенно беспомощное и бесперспективное. Они такие же, как и вся наша социальная политика. Там опять телега идет впереди лошади. Все эти социальные проекты, заявленные так широковещательно, — там деньги идут впереди мысли. Это непроработанные политические заявки. Я, как, надеюсь, профессионал в этой области, задаю такой вопрос. В стране достаточно высокая материнская смертность. При этом ребенок остается. А что, если мать умерла, значит, материнский капитал уже списывается в бюджет обратно? Мальчик или девочка — они живы. Кто-то — к бабушке, кто-то — в семью, а чаще всего их путь в дом ребенка, вот в эту среду. Они могут рассчитывать на эти 250 тысяч? Никто не отвечает.

Многие матери, как известно, вообще не доживут до пенсии. Для кого эта «туфта» придумана? У нас женская смертность ниже мужской, но она существует. Она присутствует. Многие женщины и болеют, и умирают. Что только с ними не происходит до их пенсионного возраста!

И таких вопросов можно задать уйму. Все-таки это политический манифест, да еще вступающий в силу с 2010 года. Кому вы, ребята, волну гоните? (Я не к вам — к ним обращаюсь.) На кого это рассчитано? Ведь на самом деле в этих проектах нет ничего серьезного, того, что могло бы хоть что-то гарантировать и семье, и ребенку, который рожден матерью. Уйма вопросов. Почему? Почему за третьего ребенка не полагается? Почему за пятого не полагается?

Хочу задать вопрос: а рожденный не тобой ребенок? Там вроде прописано: да, да, второй ребенок может быть усыновленный. Посмотрите, как гонят они идею усыновления. Рекламные щиты: возьми ребенка, усынови ребенка! Это маленькая подлянка, потому что за усыновленного ребенка предлагают единовременное пособие в размере 8 тысяч рублей, и дальше катись с этим ребенком, куда хочешь. Дальше полное содержание этого ребенка на этой семье. Много ли сегодня таких семей, которые на это идут? Мало. Но в то же время 18 лет назад Детский фонд создал проект (слава Богу, он осуществился) семейных детских домов, где люди берут не меньше пятерых детей. Но они за это должны получить полный социальный пакет. И стаж, и пенсию, и больничные, и отпуск. Правда, в результате, после вот этого нашего 18-летнего шествия, они почти всего этого лишены. Лишены благодаря вот этим новым поправкам, вот этим социальным хлопотам государства. Люди, которые сотворили чудо, которые показали реальный пример. У нас там 2700 детей выросло. 2700 детей в 368 семьях. И, слава Богу, ни один из них не алкаш, не наркоман. Они все устроены, получили то или иное образование. Они состоялись. Но этот позитивный проект никого не интересует вот в этих «социальных проектах».

Опыт общественных организаций сегодня должен быть осмыслен. Да и вообще общественные организации — кто мы? Мы не знаем. Создание Общественной палаты, мне кажется, тоже скорее прокламация, чем действие. Я многие годы дружу с выдающимся человеком — японцем Досе. Он глава общественной организации под названием «Сукэгакай», сейчас «Сукэгакай интернэшнл». Вот общественная организация, которая получила поддержку государства, в которой 12 миллионов членов. Каждый член этой организации платит ежемесячно «десятину» от своей зарплаты в эти общественные структуры, в свои детские сады. Во всех деревнях Японии есть свои школы, свои гимназии, свой университет. Университет, который теперь построил филиал в США, который выпускает ежедневную газету, третью по тиражу, 5 миллионов экземпляров. Имеет свой персонал. Он построен, правда, на буддистской основе. Это многое объясняет. Но у нас тоже есть для этого условия. Светская буддистская организация, в которой 12 миллионов действующих членов. И реализованная программа.

Короче говоря, я завершаю свой, может быть, сумбурный разговор. Приветствую Игоря Михайловича! Надеюсь на этот светлый зал, светлый дом, на этот оазис разума. Игорь, все, что ты говорил, я полностью поддерживаю и разделяю. Конечно, все это происходит неспроста. А все это совершается по планам, которые только сейчас раскрыты, обнародованы. И раньше все это было ясно. Но почему-то власти не понимают, что давно пора объединяться. Не социальные проекты делать, а соединяться с гражданами своими, с народом. Поддерживать этот народ. Опираться на него, а не раздавать подачки в три рубля. Из этого ничего не выйдет. Спасибо.

 

 

Вал. А. ЛУКОВ

Спасибо, Альберт Анатольевич.

Слово члену клуба Андрею Ильичу Фурсову.

 

А. И. ФУРСОВ

Уважаемые коллеги!

В сегодняшнем заседании нашего клуба мне представляется очень важным, что проблема молодежи оказалась связанной с проблематикой холодной войны. Вообще в противостояниях ХХ века влияние на молодежь играло очень большую роль. И самое интересное, что первыми стратегию влияния на молодежь как некий ход, как некий ход в борьбе, выиграли на самом деле коммунисты. Знаменитая фраза Антонио Грамши: «Мы заберем ваших детей», обращенная к буржуазии после того, как на Западе коммунисты поняли, что взять власть политическим путем, как это сделали большевики в России, не получится. Вот в этой ситуации итальянские коммунисты, прежде всего Грамши, выдвинули концепцию культурной гегемонии и перенесли борьбу в сферу культуры. И нужно сказать, что до окончания Второй мировой войны эта стратегия работала. В левом движении было много молодежи. Эта стратегия работала.

А вот с холодной войной ситуация изменилась. Изменилась она потому, что Запад начал всерьез работать с молодежью — научно и стратегически. Я абсолютно согласен с Игорем Михайловичем в том, что мы до сих пор не осознали, что такое была холодная война. И политики наши очень плохо понимали, что такое холодная война. В нескольких мемуарах о Брежневе, которые мне доводилось читать, воспроизводится один и тот же эпизод: когда Брежнев вернулся после Хельсинкского совещания, кто-то из членов Бюро, поздравляя его, сказал: молодец, признано Ялтинское мироустройство. Его спросили, а что там за третья корзина была? И Брежнев в разных версиях говорит разные слова, но смысл один и тот же — да это вообще ерунда, эта третья корзина. И вот это непонимание, что третья корзина — это был очень мощный ход конем в холодной войне, которая была войной психо-исторической и психоментальной. Что такое третья корзина? И Брежнев отмахнулся, вроде того, что мы и выполнять не будем. А как это — выполнять не будем?

Это резко понижало статус Советского Союза на международной арене. Ведь движение диссидентов, скажем «Архипелаг ГУЛАГ» Солженицына, сработало не внутри страны, сработало на образ Советского Союза в глазах той части западной общественности, которая раньше ему симпатизировала. В этом плане, конечно, холодную войну мы до сих пор не изучили. Ее нужно изучать.

У меня был очень интересный опыт. Дважды за последние лет шесть я предлагал проекты по изучению холодной войны, потому что за одного битого двух небитых дают. В одном месте, академическом институте, мне сказали, что холодная война — это прогрессивное явление, она кончилась крушением тоталитаризма, и, в общем, все с этим ясно. Не надо это изучать. В другом учреждении, учебном, я предложил разработку курса по истории холодной войны. Вот там мне была сказана фраза совершенно потрясающая: «Такой курс будет способствовать росту национальной розни между американским и российским народами». И ничего, естественно, из этого не вышло. Хотя изучение холодной войны как психоментальной важно.

Бжезинский в своей «Великой шахматной доске» очень четко зафиксировал, что американская культура, популярная культура, массовая культура — мощнейшее средство в борьбе с Советским Союзом. Это лишний раз говорит о том, что холодная война Западом была выиграна психоментально. Было выделено несколько групп, на которые шло основное воздействие: властная элита, интеллигенция и молодежь.

Вообще я должен сказать, что психоментальные удары — это очень характерная стратегия англосаксов. Достаточно вспомнить конец XIX века, когда англичанам нужно было развалить Османскую империю, что они сделали? Они разработали доктрину пантюркизма, а английский агент влияния Вамбере донес ее до турецкой элиты: «Вы турки, но вы не правите страной. Кто правит страной? Армяне, евреи, христиане, греки. Турки должны». Что значит — «турки»? Это значит, на месте Османской империи должна быть Турция, а Османской империи быть не должно.

Эта стратегия с учетом психологических факторов — очень важная вещь. У нас после 1945 года она была фактически утрачена. О том, насколько успешно общество может сопротивляться психологическому воздействию, и в том числе с молодежной точки зрения, насколько это действенное оружие в борьбе на мировой арене, свидетельствуют примеры Китая и Индии. Однажды, года три назад, я разговорился с одним индийцем. Он сказал: у нас в Индии никогда не могло быть того, что у вас произошло во время перестройки, потому что, во-первых, мы контролируем свое кино. Голливуд дает 97% индийского кино. Мы никогда не пустим Голливуд как чуждую нам структуру. Во-вторых, мы контролируем нашу прессу. Иными словами, контроль над прессой и контроль над кино, т. е. над средствами массовой информации и массовой культуры, создает совершенно определенную ситуацию.

О том, насколько в тех же Соединенных Штатах умеют работать с молодежью и насколько молодежь умеют использовать в социальных играх, — то, чего у нас совершенно не было и нет до сих пор, — свидетельствует очень простая вещь. В 60-е годы в Америке возникло сильнейшее социальное напряжение. Все вспомнили конец 20-х — начало 30-х годов. Что сделал американский истеблишмент? Разумеется, я не говорю о том, что эти события были полностью под контролем истеблишмента. Так в истории никогда не бывает. Но по сухому результату вышло то, что нужно было истеблишменту. То, что называют студенческой революцией 1968–1969 года, позволило направить социально-экономический конфликт в русло бунта молодежи против старой системы, а потом очень быстро молодежный бунт превратили в молодежную моду.

А затем, уже в 70-е годы, вообще был сделан гениальный ход. Если вы помните, студенческая революция, этот молодежный бунт шел под знаменем рок-н-ролла. Это пульс 130–160 ударов. Резко изменилась в 70-е годы мода. Пришла мода диско, «АББА», а потом итальянцы. Диско — это 72 удара в минуту. То есть имела место манипуляция молодежью с помощью массовой культуры, музыки.

Это говорит о том, что американская система очень грамотно и очень серьезно работает с молодежью и с помощью молодежи манипулирует социальными процессами. Ясно, что есть центры, которые над этим работают. У нас в настоящее время, да и раньше ничего подобного не было. И очень жаль. Дело в том, что согласно теории Голдстоу (это даже не теория — это эмпирическое обобщение), как только численность молодежи превышает 20% (молодежь — это те, кому от 15 до 20 лет), в обществе начинают происходить социальные конфликты или революционные изменения. Голдстоу свою схему построил на анализе немецкой Реформации начала XVI века, а потом проиллюстрировал примерами Великой французской революции, сюда же ложится русская революция, китайская, вьетнамская. Иными словами, таков сухой остаток.

Без понимания того, что происходит в молодежной среде, без молодежной политики у страны плохо с будущим. И если ты не будешь влиять на свою молодежь, то на твою молодежь будут влиять другие.

Мы говорим о том, что холодная война закончилась. Но ничего подобного! Холодная война перешла в другую стадию. Посмотрите канал ТНТ или МузТВ. Это дебилизация молодежи, эти Ксюши Собчак, эти идиотские Зверевы. Это задается. Сюда, в голову, вставляется кассета: так себя нужно вести, это ценности. А на самом деле — очень мощное оружие в новой фазе холодной войны. С этим нужно очень серьезно работать. Как? Я думаю, что это уже другой вопрос. Но очень четко нужно себе эту опасность представлять, потому что, как говорил один из любимых героев моих детских книжек капитан Блад (это не его фраза, но он ее любил повторять): кто предупрежден — тот вооружен. Наша власть почему-то даже не позволяет себя предупредить.

Спасибо.

 

Вал. А. ЛУКОВ

Юрий Юрьевич Болдырев просит слова.

 

Ю. Ю. БОЛДЫРЕВ

Уважаемые коллеги, до начала своего выступления я хотел бы попросить ведущего представить нам присутствующих здесь людей, которые непосредственно работают в молодежных общественных организациях, т. е. в гуще процессов молодежи. Можно попросить их представиться?

 

ВАЛ. А. ЛУКОВ

Вот Сергей Возжаев. Далее Олег Рожнов. Они сидят рядом с Вами.

 

Ю. Ю. БОЛДЫРЕВ

Я не зря попросил. Дело в том, что не бывает двух политик отдельно: одна — общегосударственная политика во всех вопросах, а другая — специальная, отдельная, молодежная, которая противоречила бы всей прочей. В этом смысле надо понимать, что если мы обсуждаем этот вопрос сегодня вместе с теми людьми, которые изнутри в общественных молодежных организациях этим занимаются, то очень важно обратиться к ним.

С чем я хотел бы обратиться для начала? Меня в публикациях стенограмм РИК представили как государственного деятеля. Я уже давно не государственный деятель, а скорее общественный. В свое время я руководил комитетом комсомола в оборонном институте. И оказался лидером всего коллектива, еще будучи очень молодым человеком, 26–27 лет. Почему? Потому что мы, пытаясь решить вопросы молодежные, очень быстро вышли на так называемые взрослые вопросы. И ставя всерьез «взрослые» вопросы от имени молодежи, мы стали лидерами всего большого «взрослого» коллектива. Так я затем оказался депутатом и т. д.

В этом смысле я хотел бы сказать, что здесь нужны амбиции и честолюбие, способность пойти наперекор, в том числе и старшим товарищам, от имени тех, кого представляете, — молодежи. Можно обсуждать социальные проекты, можно обсуждать вопросы, о которых говорил уважаемый Альберт Анатольевич Лиханов. Но не может быть такого, чтобы 300 миллиардов долларов — полтора федерального бюджета страны — были вытащены из экономики, отправлены за океан и при этом вдруг из каких-то других источников волшебным образом проводилась какая-то прекрасная молодежная политика, политика в области детства и т. д. Так не бывает.

Я приведу такое высказывание, оно не мое, не помню, чье именно: воспитывает в семье не назидание отца, а полоска света из-под двери рабочего кабинета отца. Все, что происходит во взрослых делах, в большой экономике, в большой политике, неминуемо влияет на молодежь. Молодежь делает жизнь с кого-то. В этом смысле тот же фильм «Бригада» или передача «Дом-2» оказывают на молодежь несопоставимо большее реальное воздействие, нежели любая целенаправленная, иная, где-то в другом месте живущая, молодежная политика. Хотя есть альтернативные примеры. Тот же фильм «Ворошиловский стрелок» или ситуация с Перельманом. Это наш человек, который поработал в Америке и вернулся для того, чтобы заниматься делом своей жизни. Он отказался получать премию в 1 миллион долларов, потому что он не согласен с теми нравами, которые царят и в нашем российском, и в мировом математическом сообществе. К сожалению, на это не последовало никакой реакции со стороны нашего государства. Да ты же наш золотой! Если у нас, как все знают, «назначали» олигархов, ребята, «назначьте» Перельмана! В данном случае — русского националиста, который приехал в свою страну, в Россию, чтобы здесь работать в интересах России, «назначьте» его олигархом! «Назначьте» академика Алферова олигархом! От этого пользы будет точно больше. Это такие крайние образные примеры привожу.

Дальше. Очень важно не только то, что мы говорим, но и что делаем. Вот эта книга — «Главный противник» — мне представляется принципиально важной, если есть возможность материалы этой книги доводить до людей, до молодежи. Дело в том, что есть вещи, связанные с планами американцев, европейцев, японцев, а есть вещи абсолютно объективные, от которых никуда не деться. А самая объективная вещь из всего, что только может быть, это наше реальное геополитическое положение в мире. Что оно есть? Оно есть следующее: мы окружены странами и людьми очень хорошими, которым нужны ресурсы. Мы являемся первой в мире кладовой этих ресурсов. И независимо от того, какие партии — социал-демократические, либеральные, антилиберальные, фашистские, коммунистические — находятся при власти в Китае, в Японии, в Европе и США, главный интерес к нам всего окружающего мира в обозримой перспективе будет только один — заставить наши ресурсы работать на их развитие и не дать нам с вами использовать наши ресурсы для нашего внутреннего развития.

Это вопрос не людей среднего возраста или пожилых. Мы как-нибудь, извините, докантуемся. Это главный вопрос молодежной политики в нашей стране. Это главный вопрос: будут ли использовать наши природные ресурсы для развития наших детей и наших внуков или мы позволим, чтобы эти ресурсы у нас забрали. Можно спорить, какая у нас демократия или авторитаризм и т. д., но принципиально важно следующее: вы сегодня в гуще молодежной политики, и любые разногласия между левыми и правыми — ничто по сравнению с разногласиями между теми, кто за свою страну, и теми, кто ориентирован на Запад и хочет попасть в ту мировую элиту.

В этом смысле кое-что для меня является крайне удивительным. Я назову фамилии совершенно разных людей, они могли в чем-то ошибиться, что-то не так сделать, как-то противопоставить себя президенту или еще кому-то: Глазьев, Рогозин и еще кто-то. Но почему на ключевых постах сегодня в нашей стране представители моей бывшей родной партии «Яблоко», сдававшей наши природные ресурсы? Ведь «Сахалин» — это детище «Яблока». Почему и правами человека, и антимонопольными делами, и «Внешторгбанком-24» руководят представители этой силы, несущей ответственность за то, что происходит у нас на Сахалине? Почему люди, сдававшие наши ключевые оборонные предприятия (я имею в виду Чубайса и других), руководят нашей энергетикой, ключевыми нашими монополиями? Ведь, по существу, любые политические разногласия между нами с вами ничто по сравнению с разногласиями между интересами нашего народа и интересами тех, кто сдавал наши природные ресурсы, наш оборонный, наш технологический потенциал Западу. Это же очевидно!

Идем дальше. Замечательный пример. Я в этом смысле предлагаю всем быть убежденными западниками. Сравните цифры: руководители «ЭНРОНа» в США нанесли ущерб своим акционерам в 60 миллиардов долларов. В результате первый руководитель получил 24 года, второй руководитель уже давно сидит, третий не выдержал — сердечный приступ. Если бы выдержал, то получил бы аналогично. Отчет Счетной палаты 1999 года о ходе проверки соглашения «Сахалин-1», «Сахалин-2» — то, о чем сейчас наконец заговорили. Только расчетный ущерб от того, что таким варварским образом Россия допустила разработку этих месторождений, по сравнению с разработкой в национальном лицензионном режиме (это при условии, что никаких нарушений законодательства и соглашения допускаться не будет) — 62 миллиарда долларов. Цифры из отчета Счетной палаты 1999 года. Там — ребята сели на 24 года, здесь — все при своих, очень довольны, участвуют в политике, на всех телепрограммах обсуждают, какие они борцы с коррупцией и как они за страну и т. д.

Может быть, неправильно об этом говорить публично. Хотя я об этом говорю публично как человек, который тогда, в 1995 году, находился по другую сторону баррикад этой войны за наши природные ресурсы. Но вам-то, молодым ребятам, есть все основания вникнуть в этот вопрос и поставить его перед старшими товарищами. Ничего у нас не получится ни с молодежной политикой, ни с чем другим, если, простите, предатели нашей Родины будут продолжать находиться на ключевых постах в стране.

Мне кажется, главное в молодежной политике и заключается в том, чтобы вот этот не направленный или деструктивно направленный потенциал (увидели человека не того цвета кожи или еще что-то — побили его в электричке) направить на то, чтобы… Я не говорю, что надо с ними расправляться варварским образом, я говорю о том, что те, кто предавал интересы нашей страны, не должны находиться у ее руля.

И в этом смысле я бы сказал так. Дело ведь не в том, хороший Путин или плохой и какие-то ключевые люди в его окружении. Дело в том, что они обычные люди. Они, наверное, хотят дальше управлять страной. Так они, наверное, хотят управлять в той или иной форме, тех или иных ролях не «пустышкой», а чем-то имеющим смысл, содержание. В этом смысле очень важно, кто и какими идеями подставит им плечо. У России есть сегодня очевидный компонент национальной идеи: не дать использовать нас как инструмент развития Запада и Востока, я имею в виду Японию и Китай, направить собственные ресурсы, не даром нам доставшиеся, а завоеванные нашими предками — и дальними предками, и нашей оборонкой в период этой самой холодной войны, и нашей армией, направить эти ресурсы на свое собственное национальное возрождение, экономическое и технологическое развитие. Ключевая идея. Если вы за это возьметесь, если вы это пробьете, то ваши дети и ваши внуки вам будут благодарны.

Наверное, последнее, что я хотел бы сказать. Традиционно считается, что русские — это такие коллективисты, общинный народ. В результате какого-то исторического процесса получилось все наоборот: и на Западе, и на Востоке община в той или иной форме, способность к командной игре оказались значительно сильнее, чем в нашем атомизированном обществе. В этом смысле одно из ключевых направлений и молодежной, и общей государственной политики сегодня — это создание механизмов командной игры. А командной игры, уж извините, не бывает без кары предателям в этой командной игре, будь то в футболе, если ты забил гол за деньги в свои ворота, или где-то еще. В этом смысле коррупция для нас страшна не только как механизм несправедливости. Коррупция для нас страшна как механизм управления нашими, теми, кто должен действовать в наших интересах — раз, и второе — как механизм препятствия национальной консолидации. Вот если с такой точки зрения мы отнесемся к этому вопросу, мы найдем и необходимые механизмы борьбы за интересы всего общества и молодежи.

Еще раз подчеркиваю: общество прислушается к молодежи и молодежным интересам только в том случае, если во главу угла своей деятельности (я снова обращусь к вам, уважаемые коллеги, находящиеся в гуще событий) поставите «взрослые» ключевые вопросы, от решения которых молодежь получит несопоставимо больше.

Спасибо.

 

 

Вал. А. ЛУКОВ

Выступает Игорь Алексеевич Михайлов, вице-президент Русского интеллектуального клуба.

Леонид Иванович, потом Вы. Но мы между вашими двумя выступлениями сделаем небольшой перерыв.

Пожалуйста, Игорь Алексеевич.

 

И. А. МИХАЙЛОВ

Спасибо.

Признаюсь, никак не ожидал, что в начале XXI века придется обсуждать проблемы молодежи России в том же ракурсе, как и в 80-е годы прошлого века, когда я работал над книгами о проблемах молодежи Запада.

Известно, что период смены поколений составляет 15–18 лет. И сегодня происходит не только физиологическая смена поколений, но и смена политических, социально-экономических и идеологических ориентиров.

Начиная с 90-х годов ХХ века и по сегодняшний день идет вытравливание и уничтожение нравственных принципов и морально-нравственных императивов, которые воспитывались и сохранялись в российском народе и при царе, и при советской власти. Сегодня очень важно осознать, что люди, окончившие высшие учебные заведения, даже хорошо профессионально подготовленные, образованные, но лишенные нравственных начал, опасны для общества. И это глобальная проблема для всей нашей системы образования, это серьезная проблема и для преподавателей. Они должны быть примером для своих учеников и студентов, но этого сегодня не происходит.

В Париже после Первой мировой войны в разговоре с Эрнестом Хемингуэем известная американская писательница Гертруда Стайн заявила, что поколение прошедших войну — это потерянное поколение. К сожалению, сегодня много фактов, которые убеждают, что в России как минимум уже одно потерянное поколение. А будущее сегодняшнюю молодежь ждет непростое. Я приведу лишь одну цифру. По расчетам экспертов, к 2016 году на 1000 работающих людей в России будет приходиться свыше 600 человек нетрудоспособных. Вот такой демографический прессинг ожидает наше общество в будущем. И на этом фоне проблема деградации, маргинализации молодежи приобретает особую остроту.

Уместно вспомнить, с чего начался этот негативный процесс в России, в молодежной среде. На мой взгляд, это произошло с кризиса двух институтов российского общества: семьи и массовых молодежных организаций. После 1991 года российскому обществу навязывается капиталистическая модель развития, сложнейшие процессы стали происходить в социальной жизни и особенно в семьях. Распалась связь времен — родители перестали быть примером для многих молодых людей. Это поколение, выбрав пепси-колу, стало активно копировать западный стиль жизни, перенимать западные культурные и квазикультурные традиции и стандарты.

Государство разрушило молодежные организации, созданные при советской власти, ничем их не заменило. На сегодняшний день массовых авторитетных молодежных организаций в России не существует, как не существует и внятной молодежной политики государства. Образовавшийся вакуум стал заполняться так называемыми тусовками, употреблением алкоголя и наркотиков. Молодежь отошла от участия в социально-политических процессах общества, стала аполитична, чем воспользовался криминальный мир, переманивший к себе не одну тысячу молодых людей.

Несколько слов об образовании. Одна из наиболее животрепещущих проблем — это качество подготовки самих преподавателей и то, чему и как учат сегодня в учебных заведениях страны. Вопиющим вызовом обществу стала информация Министерства образования, что лишь 20% школьных учебников соответствуют необходимым требованиям и стандартам. Эти данные были обнародованы после экспертизы Российской академии наук. Что случилось в нашем обществе после этого, начались ли протесты, забастовки или административные кары обрушились на чиновников Минобразования? Нет, общество по привычке промолчало, а чиновники из министерства продолжают занимать насиженные места. Но все это ненормально с любых точек зрения, а главное опасно, так как государство теряет свое молодое поколение за счет государственных средств, за счет нерадивых чиновников и авторов-дилетантов, несведущих людей в образовательной сфере.

И еще. Не помню, называл ли в своем выступлении Альберт Лиханов число бездомных детей в России, а их около 800 тысяч — это огромная цифра, которая в два-три раза уже превышает количество бездомных детей после Великой Отечественной войны. И это в 90% случаев — при живых родителях. Это социальная катастрофа для страны. И хотя сегодня государство пытается улучшить ситуацию в детских домах, с малолетними бездомными положение остается критическим. А это в дальнейшем — судьбы сотен тысяч необразованных, не имеющих профессиональной подготовки людей, которым надо будет встраиваться в современную непростую жизнь.

Надо заметить, что государство, политические партии, когда очень выгодно, демонстрируют активное внимание к молодежи, ее проблемам. Это и понятно: молодежь — значительный социальный, электоральный ресурс общества. Результаты подобной политики нам хорошо известны на выборах на Украине после «оранжевой революции» и в Грузии. Думаю, и выборы в России в 2007 и 2008 году также могут пройти при активном использовании различных выборных технологий и манипуляции молодежью. А рычаги и методы нам хорошо известны. И главными являются СМИ, особенно телевидение. Если сегодня регулярно смотреть передачи на основных телеканалах, то однозначно приходишь к мнению, что сегодня на телевидении 90% времени занимают молодежные передачи, многие из которых скопированы с западных образцов, это засилье молодежной субкультуры, а часто бескультурья. Сегодня молодежи навязывается идеология насилия, вседозволенности, примитивизма… И все это осуществляется зачастую через государственные СМИ, эпатажные театральные постановки и даже государственное образование. Кому это выгодно? Тем, кто хочет, чтобы молодежь интересовали самые примитивные, банальные темы, чтобы она меньше задумывалась над политическими и социально-экономическими проблемами страны. Такое впечатление, что происходит дебилизация подрастающего поколения.

Сегодня средства массовой информации находятся в руках тех людей, которые не заинтересованы в патриотическом и достаточно глубоком воспитании и пропаганде наших традиционных национальных идеалов в обществе. Используя отсутствие социального опыта и нравственных начал у молодежи, ей навязывают порой самые примитивные представления о жизни и взаимоотношениях. Такой молодежью — малообразованной, неопытной, легко манипулировать.

Что касается холодной войны, о которой сегодня упоминалось, для меня очевидно, что она продолжается. В других формах, другими методами, но ряд стран Запада ведут ее против России, и обработка российской молодежи — одна из целей их стратегов.

Хотя справедливости ради надо отметить, что решение проблем молодежи — это непростая задача не только для России, но и для большинства стран мира. Но если в развитых странах присутствуют социальные амортизаторы, устоявшиеся институты общества, имеются традиции семьи и значительное влияние религии, то в современном российском обществе вся эта конструкция еще строится. Все проблемы духовно-нравственного кризиса молодежи необходимо будет решать, используя главным образом нашу культуру, образовательный и интеллектуальный потенциал.

Заканчивая, я хотел бы отметить, что нужно не забывать еще одну проблему: русские сегодня — это разделенная нация, по всему миру разбросаны наши соотечественники. Недавно прошел очередной Конгресс соотечественников. Не очень много мы слышали о том, что обсуждалось на этом конгрессе, а это проблемы 25–30 миллионов человек. Разделенная нация — это всегда немалые политические и социальные проблемы для государства и сегодня, и в будущем. Это и важный морально-этический императив для будущих поколений — всегда помнить о своих соотечественниках и быть готовыми оказать им помощь и поддержку.

 

Вал. А. ЛУКОВ

Спасибо.

Делаем 15-минутный перерыв, после этого Леонид Иванович Шершнёв продолжит дискуссию.

 

ПЕРЕРЫВ

 

Вал. А. ЛУКОВ

Продолжаем наше заседание.

Леонид Иванович Шершнёв, член нашего клуба, имеет слово. Пожалуйста.

 

Л. И. ШЕРШНЁВ

Прежде всего, у меня вызывает удовлетворение, что наш разговор сегодня идет в категориях войны. И не только потому, что я человек военный почти с 14 лет, но и потому, что на самом деле все эти годы я рассматривал складывающуюся ситуацию в стране и мире именно с позиций войны. Причем война эта идет не только извне, но она идет и внутри. И давайте мы будем называть вещи своими именами: в стране идет самая настоящая гражданская внутренняя война, только война нового типа, нового свойства, с новыми признаками.

Этой войны мы не чувствуем, хотя ежедневно по телевидению и радио, во всех средствах массовой информации мы встречаемся с такими понятиями, как «ментовские» войны, криминальные войны, маркетинговые войны, информационные войны. Все это происходит у нас. А. А. Лиханов говорит, что идет необъявленная война против детства. Опять же в категориях войны.

Но, к сожалению, мы не договариваем, кто же ведет эту войну, войну, в которой реальные, военные потери, действительно сопоставимые с потерями в Великой Отечественной войне, в самых кровопролитных войнах. Причем потери как людские, так и материальные, потери духовные. Последние данные статистики: нас уже осталось 142 миллиона, еще три года назад было 145 миллионов. Куда делись три миллиона? Это что — не военные потери за три года?

Что мы не договариваем, как мне кажется. Прежде всего, что это война, а в войне всегда есть две стороны. Эта война ведется собственным государством, собственной властью против собственного народа. Вот эта непреложная истина, которую нам всем следует прочувствовать, осознать, и, исходя из этого, действовать. Я понимаю, что и в условиях войны могут быть какие-то радости. Внешне эта война не чувствуется. Я вспоминаю Афганистан: совершенно спокойно ходил по Кабулу, участвовал в нескольких свадьбах моих афганских друзей. Внешне война не чувствовалась. Но она шла, и были ежедневные потери. То же самое сегодня происходит в России.

Эта гражданская война криминального типа. Уже хотя бы потому, что наше государство криминальное по своей сути. Академик Петраков назвал его криминально-феодальным. Небезызвестный Гайдар сказал, что у нас настоящий паразитический империализм (в своей книге, которую он издал). То есть преступная по своей сути власть, преступное по своей сути властное сообщество.

Так вот отсюда встает вопрос: в какой молодежи (здесь вопрос ключевой) заинтересована эта преступная власть. По логике вещей эта власть заинтересована в том, чтобы порождать себе подобное поколение. Потому что зачем же власть, по своей сути преступная, будет порождать высоконравственную молодежь? Разве она будет бороться за нравственность, когда ей надо сохранить то, что она незаконно присвоила, когда она должна сохранить свои привилегии? Поэтому естественно, что эта власть заинтересована в том, чтобы порождалась асоциальная, компрадорская, лишенная чувства Родины молодежь. То есть власть заинтересована, еще раз говорю, в воспроизводстве себе подобных особей мужского и женского пола, поскольку она сама является криминальной, преступной по своей сути. И на другое мы рассчитывать просто не можем. Криминальному государству выгодно воспроизводство преступной во всех проявлениях молодежи. Иначе ей не удержать ни коррупцию, за счет чего она живет, ни собственность свою неправедную и т. д. Если мы будем исходить из понимания того, что гражданскую войну ведет против собственного народа собственная власть, тогда мы соответствующим образом будем и действовать.

Почему я власть называю преступной? В воскресенье я посмотрел по НТВ передачу, которая называется «Тайна воспитания». Вы знаете, без содрогания смотреть ее было просто невозможно. Там показали детские дома и даже детские сады, которые превращены в дома терпимости, фабрики порнографии. Детский сад стал фабрикой порнографии! И это явление не исключительное, а тотальное. Там воспитатели издеваются над детьми, избивают их и прочее. Все это поставлено на поток. На поток — в школах, на поток — в детских домах и в детских садах.

Скажу откровенно, мне это особенно больно, потому что я сам детдомовец. И то, что я в передаче увидел, я до сих пор еще не могу этого всего пережить. Девочки-проститутки с восьми лет! Кстати говоря, сегодня Россия заняла первое место в мире по проституции. Не знаю, можно ли гордиться этим?

Возьмите алкоголизацию населения. Кто в этом виноват? Мой покойный друг, полковник Дерюгин, поэт, очень талантливый человек, рассказал мне о разговоре Старовойтовой и одного демократа, когда они приходили к власти. Они говорили о том, что нужно, чтобы старшее поколение как можно скорее вымерло, иначе новая идеология не победит. Что для этого нужно и какой они нашли выход? Первый закон был о демонополизации продажи алкогольных напитков. Кто у нас больше пил? Пили фронтовики, конечно, понемножку, но когда пошел самопал, очень скоро это поколение вымерло. Очень скоро. А сейчас пошла вторая волна. И вот то, что сегодня идет алкоголизация, когда даже в целом ряде областей объявили чрезвычайное положение из-за большого числа алкогольных отравлений, кто в этом виноват, как не преступная власть, которая сдерживает принятие закона о монополизации водки и целого ряда других.

Кстати, международно-признанная предельная норма потребления алкоголя, после которой уже наступает деградация, — это восемь литров. А у нас сегодня приходится 13 литров. Так о какой молодежи мы можем говорить и тем более о молодежной политике? Сегодня, кстати, у нас здесь присутствует представитель организации «Молодая Гвардия Единой России». Эта партия называет себя партией власти. Так что, вот такую власть эта партия реализует?

Поэтому я бы сказал так: сегодня главная предпосылка для осуществления стратегии формирования нравственно и физически здоровой молодежи — это, несомненно, устранение нынешней преступной власти тем или иным способом. Как это сделать — это уже вопрос другой. Но важно, что пока есть эта криминальная власть, мы уберечь молодежь, уберечь страну, уберечь будущее России не сможем. И думаю, что в стратегии нашей борьбы за молодежь главное, как мне представляется, сохранение России, русской цивилизации. Это основная цель борьбы за молодежь. Если мы заразим, что называется, молодежь именно этой целью, приобщим ее к общему делу спасения, сохранения и умножения России и русской цивилизации, если себя в этом молодежь найдет, то спасет свое будущее. И тогда можно будет спасти Россию.

Приложения усилий молодежи здесь могут быть самые разные. Я всегда выступал за то, чтобы молодежь шла в политику. И надо молодежь учить этой политике. Но где учить? Я не думаю, что в партии власти, в той же «Единой России», молодежь смогла бы научиться тому, как отстаивать интересы России. Я, кстати, в этом смысле скептически отношусь и к коммунистической партии. Видимо, где-то, скорее всего в вузах, должны быть центры, которые бы учили молодежь участвовать в политике.

Стратегия борьбы за молодежь заключается в создании максимально благоприятной образовательной окружающей среды. Без этого тоже не может быть тех качеств у молодежи, которые мы хотели бы создать. Если вся ситуация криминальная, то естественно, что молодежь будет криминальной. А вот создание здоровьесберегающих технологий, нравственносберегающих технологий, развивающих способности — это другой вопрос.

«Единая Россия» называет себя партией власти, не понимая, что тем самым компрометирует себя. Когда в стране такое творится — геноцид, по существу, собственного народа, — находятся люди, которые называют себя партией власти, будучи виновниками и не понимая своей ответственности за это. Кстати, они и придумали интересную форму: создали проект «Политзавод Единой России». Завод — это имеется в виду производство молодежных политиков, так сказать. Этот проект уже опробовали где-то в регионах. А в Москве на этом племенном заводе, в этом инкубаторе будут высиживать для какой-то там молодежной палаты птенцов с совещательным голосом.

Да не это надо! Я совершенно согласен с Ю. Болдыревым, что нужно, чтобы молодежь шла в большую политику, ставила перед собой очень большие вопросы. Если она идет в эту Думу, то она должна контролировать в известной мере Думу, выводить на чистую воду коррупционеров в Думе и делать все, чтобы преступную власть каким-то образом менять, а не заниматься профанацией.

Вопрос стоит в другом: сумеем ли мы эволюционным путем победить преступность во власти, эту коррупционную власть или каким-то образом гармонизировать без кровопролития, уравновесить взаимоотношения в нашем обществе. Или, может быть, наоборот, возбудить молодежь, как в свое время в Китае хунвейбинов, когда они мозжили собачьи головы чиновников-коррупционеров и т. д.? Или какой-то путь, сочетающий те или иные формы: насильственные формы, мирные формы и т. д.? Лично я не вижу способа, как нам решить эту проблему коррупции во власти, преступности власти, потому что от этого зависит все остальное. Вот здесь как раз, думается, нам следует сосредоточить какие-то свои главные интеллектуальные усилия, чтобы подсказать такой путь, когда мы могли бы и власть нормальную иметь в стране, и гармонизировать общество в нашей стране, и, естественно, чтобы у нас была по-настоящему золотая молодежь.

Спасибо.

 

 

Вал. А. ЛУКОВ

Спасибо.

Сергей Николаевич Возжаев отвечает за себя, а не за партию пока, как эксперт нашего клуба.

 

С. Н. ВОЗЖАЕВ

Готов отреагировать и на сказанное Леонидом Ивановичем.

Но, слушая доклад И. М. Ильинского, хотелось бы сначала задать вопрос Вам, Валерий Андреевич. Вы знаете все проблемы, обозначенные в докладе. Игорь Михайлович сказал, что современная молодежь стала патриотичнее. Чем Вы можете это объяснить?

 

Вал. А. ЛУКОВ

Вот здесь записано: патриотизм, гражданственность, и поставлено — 65% versus 47%. Я воспользуюсь этой подсказкой: наши исследования показывают, что проявления патриотизма стали заметнее в сравнении с показателями эпохи социальной неопределенности. Вот это «versus» и означает, что 65% опрошенных студентов говорят, что гордятся своей страной. Но в той же группе опрошенных 47% готовы уехать навсегда за рубеж, если им предоставят хорошую материальную базу, хороший контракт с ними заключат. Иначе говоря, состояние патриотизма — сложная вещь, его трудно замерять исследованиями, его трудно увидеть в реальности, и его будет характеризовать противоречивость, пока противоречива действительность.

 

С. Н. ВОЗЖАЕВ

Спасибо, Валерий Андреевич. Это констатация того, что уровень патриотических настроений в среде российской молодежи возрос. Но интересно, что же способствует на сегодняшний день или что способствовало за прошедшие 13 лет этому прогрессу в настроениях молодежи?

Сегодня в стране появилось много разных молодежных организаций и молодежных движений нового типа. Среди них «Молодая Гвардия Единой России». Вопрос ко всем участникам заседания Русского интеллектуального клуба: эти новые организации, новые движения на сегодняшний день играют какую-то роль в росте патриотических настроений у молодежи?

 

И. А. МИХАЙЛОВ

Очень важен генезис. Многие организации «свалились» сверху. Вы это хорошо знаете. Сидит хороший человек в Кремле, его фамилия Сурков. Он говорит: вообще-то нам нужно проводить молодежную политику, давайте создадим организацию — я не буду называть, какую. И создается эта организация, потом она в Твери проводит огромный форум, в котором участвуют до 20 тысяч человек. Это одна форма создания организации.

А другая форма создания организации, когда люди снизу начинают понимать, что им нужно объединяться. Ведь любая организация создается для достижения каких-то целей. Если политическая партия стремится достичь власти, то молодежная организация ставит различные цели: спортивная организация — одни, политическая — другие и т. д.

Я вам хочу сказать, за счет чего, на мой взгляд, патриотизм возрос. Если вы помните, была лет пять назад по первому каналу телевидения такая очень интересная дискуссия, в которой один персонаж заявил, что все, что нам говорили о социализме, все это было, мы это поняли и осознали, и не все было идеально, но все, что нам говорили про капитализм, на 100% оправдалось.

Я был в Белграде во время бомбежек в 1999 году и давал репортажи о том, что там происходило. Я увидел, прилетев из Белграда в Москву, манифестацию у американского посольства. Я не знаю, кем она была организована. Но я понял, что резко возрос патриотизм. К чему я говорю это? Политика многих западных стран, в частности США, воздействует на нас «от обратного». Они считают, что демонстрируют нам силу, а в результате получается, что мы понимаем, что должны быть сильными и патриотичными.

Другой вопрос. Я недавно в МГИМО читал лекцию. И поговорил с ребятами: какими критериями они руководствуются для того, чтобы, получив диплом, определиться, где работать. Их ответ: в хорошей стране, с высокой оплатой и как можно дольше на Западе. Можете себе представить учащихся Царскосельского лицея, которые бы стремились поехать на Запад? В XIX веке русские люди, очень многие, если их ссылали (а некоторых ссылали и на Запад), считали это трагедией в своей жизни. Большое счастье было жить в России.

И второй момент. Я считаю, что очень многое начинается с семьи. Мы все время говорим о молодежи. У нас прервалась связь времен, говоря языком Шекспира. У нас нет передачи опыта, социального опыта, политического опыта от отца к сыну и т. д. И вот в чем трагедия наша. Мы резко отличаемся в этом плане от китайцев, где проходят сейчас колоссальные реформы.

И последнее. Было предложено слово «реформы» запретить упоминать на уровне правительства, Кремля, потому что это уже было таким вопиющим словом. Если вы в курсе, то это действительно обсуждалось на правительстве.

Так что патриотизм возрос вопреки многим желаниям. Он возрос снизу, потому что все увидели, что значит жить при капитализме. Но не благодаря политическим партиям, сразу могу вас разочаровать, я в этом глубоко уверен. Ни одна политическая партия не смогла поднять уровень патриотизма в стране. Ни одна!

 

С. Н. ВОЗЖАЕВ

Игорь Алексеевич, насколько я понял, Вы сейчас высказались по первому вопросу относительно причин роста патриотизма? А мне интересно было бы узнать: молодежные организации нового типа играют ли какую-либо роль в росте патриотических настроений молодежи?

 

Вал. А. ЛУКОВ

Может быть, Вы и предложили бы свой ответ?

 

С. Н. ВОЗЖАЕВ

Конечно. Но я все-таки попробую задать еще один вопрос Игорю Михайловичу.

Игорь Михайлович, можете ли Вы согласиться с тем, что курс на построение суверенной демократии — это, так сказать, наша российская стратегия обеспечения национальной безопасности, на которой можно и необходимо грамотно построить работу с молодежью? Сегодня Вы говорили о доктрине национальной безопасности США, об их технологиях работы с молодежью в других странах, в частности в Российской Федерации. В этой связи — может ли курс на построение суверенной демократии быть нашим достойным ответом на подобные технологии?

 

И. М. ИЛЬИНСКИЙ

Я не политолог. Скажу Вам так. Демократия — она или есть, или ее нет. А когда начинают говорить о социалистической демократии, о суверенной демократии, о китайской демократии... Да, какая-то специфика с учетом менталитета, традиций и т. д. может быть. Я не знаю, что это такое. Кто-нибудь сказал, что такое суверенная демократия? Это о чем речь-то идет? Вы мне можете ответить на этот вопрос: что это такое?

 

С. Н. ВОЗЖАЕВ

Хорошая дискуссия у нас получается: вопросом на вопрос.

 

И. М. ИЛЬИНСКИЙ

О чем Вы говорите, я не совсем понимаю. Настоящая дискуссия в научном сообществе начинается с определения понятий и длится до бесконечности.

 

С. Н. ВОЗЖАЕВ

Значит, пришло время сказать и от себя, высказаться по проблемам, обозначенным участниками заседания.

 

И. М. ИЛЬИНСКИЙ

Вы не за все поколение?

 

С. Н. ВОЗЖАЕВ

Нет, конечно. У нас с Леонидом Ивановичем была небольшая дискуссия. Немного внимания уделю этому вопросу.

«Молодая Гвардия Единой России» является правопреемником организации «Молодежное Единство». Год назад мы провели съезд, взяли новое название, разработали новую концепцию своей деятельности. В своем манифесте объявили призыв молодежи в политику, а значит, во власть.

Анализируя состояние государственной молодежной политики, мы поняли, что ситуация в работе с молодежью в России катастрофическая. И она никогда не изменится, пока сама молодежь не заявит, что готова прийти во власть, что готова сказать, какие проблемы ее интересуют и как она смотрит на ситуацию в стране. Юрий Юрьевич говорил, что сделал карьеру в 26 лет во взрослом коллективе. Каким образом? Будучи молодым человеком, он стал ставить взрослые вопросы. И не по-детски, а по-взрослому на них отвечая, стал депутатом Государственной Думы.

На сегодняшний день мы проводим эту же политику. Мы хотим помочь молодежи страны очнуться от спячки, в которой она пребывает. Мы не только призываем молодежь в политику, а значит, во власть, но и обеспечиваем этот процесс соответствующими механизмами.

Теперь о механизмах. В марте 2006 года мы участвовали в выборной кампании и провели 25 депутатов-молодогвардейцев в законодательные собрания различных уровней. Мы поняли, что этого недостаточно и стали готовиться к октябрьским выборам, проведя в апреле решение Бюро Высшего совета партии «Единая Россия» о предоставлении 20-процентной квоты для молодежи в возрасте до 28 лет в списках партии на выборах в законодательные органы власти всех уровней. Мы не только получили квоту, но и предложили механизм, обеспечивающий приход молодежи во власть.

Это как раз к тезису Леонида Ивановича, сказавшего, что пора заканчивать молодежи играться в игрушки. Я только что приехал из Твери с III Всероссийского форума молодых парламентариев. Мне кажется, что все-таки «молодые парламентарии» пока еще занимаются игрушками. Они пока еще учатся политике. А «Молодая Гвардия Единой России» уже сегодня обеспечивает реальный приход молодежи во власть. И по итогам октябрьских выборов в законодательном собрании каждого из девяти выборных регионов теперь работает молодой депутат в возрасте до 28 лет. И в этом есть наша заслуга, победа нашей организации.

Мы на этом останавливаться не собираемся, мы будем отрабатывать другие технологии: одномандатные округа, муниципалитеты, органы исполнительной власти всех уровней. Деятельность нашей организации ориентирована на то, чтобы молодежь научилась уже сейчас брать на себя историческую и социальную ответственность за судьбу страны. Солидарен с позицией Юрия Юрьевича относительно того, что нам жить и распоряжаться ресурсами в нашей стране.

Не могу согласиться с мнением Леонида Ивановича. Мне кажется, что у нас все проблемы возникают от недостатка информации. Вот Леонид Иванович читает статью «Московский политзавод в действии», где, вероятно, с издевкой, такими же фразами, как он выразился (типа «политинкубатор»), написано про технологию «Молодой Гвардии». Исходя из прочитанного, он делает вывод, что партии не могут сегодня научить молодежь быть политическими бойцами, лидерами, депутатами и политиками, что нужно заниматься этими вопросами системно в стенах вуза.

Замечу, в вузах имеется соответствующий курс политологии. Я сам изучал его в университете. Но это кабинетная работа, учебный процесс. А то, что сегодня предлагает «Молодая Гвардия» и партия «Единая Россия», — это возможность молодым людям реализоваться в реальной политике. Если сегодня по стране мы проводим политучебы, диспуты, конференции, обсуждаем вопросы развития страны, то мы даем возможность молодежи заявить свою позицию. Не случайно на майках, которые носят члены «Молодой Гвардии Единой России» имеется большая буква «Я». Это означает личную позицию, личную оценку, личную ответственность члена организации за судьбу страны. Мы стремимся, чтобы такой ответственной молодежи в стране стало больше. И мы видим, что являемся авангардом в этом движении.

И последнее, о чем я хотел сказать. «Единая Россия» никогда не заявляла, что она партия власти. Это журналистский штамп. «Единая Россия» — партия, которой сегодня большинство избирателей доверяют мандаты депутатов в законодательные собрания всех уровней. Это партия парламентского большинства в Государственной Думе. А партия власти — это та, которая, приходя в парламент как партия большинства, формирует и правительство, исполнительную власть. К сожалению, у нас в стране сегодня этого нет, но очень бы хотелось, чтобы та партия, которая побеждает на выборах, которой доверяет большинство населения страны, которая получает таким образом доверие народа к своим программным документам, отвечала бы со стороны исполнительной власти за реализацию этих программных документов. Я это к тому говорю, что необходимо очень корректно и точно оперировать такими понятиями. А заявление о том, что государство ведет войну против собственного народа, мне кажется просто огульным, ничем не подкрепленным утверждением, не заслуживающим внимания и комментариев.

 

А. А. ЛИХАНОВ

Можно задать вопрос Вам? Только не обижайтесь, я старый человек.

 

С. Н. ВОЗЖАЕВ

Альберт Анатольевич, мы никогда не обижаемся. Мы всех членов нашей организации готовим к тому, чтобы не просто сидеть, слушать, а обсуждать, вызывать огонь на себя, заявлять свою позицию. В споре рождается истина.

 

А. А. ЛИХАНОВ

Вы лично читали «Молодую гвардию»?

 

С. Н. ВОЗЖАЕВ

Да, конечно.

 

А. А. ЛИХАНОВ

А сколько членов «Молодой Гвардии Единой России» читало «Молодую гвардию»? Можете сказать?

 

С. Н. ВОЗЖАЕВ

Это личное дело каждого.

 

А. А. ЛИХАНОВ

Если «Молодая Гвардия» — организация, в которую я вступаю, я должен знать, что такое «Молодая Гвардия», что за этим стоит.

Второй вопрос. Знаете ли Вы, что «Молодая гвардия», как и вся советская литература, выкинута из школьной программы? 70 лет нашей истории, какая бы она ни была, выкинуты. И таким образом мы повторяем нашу историю, когда при советской власти была выкинута история царской семьи и наша монархическая история. Ведь повтор, одно и то же.

И еще вопрос. А почему бы вам не настоять, чтобы Минобрнауки вернул в школьные программы то, без чего нормальное генетическое, историческое развитие человека вообще невозможно? В том числе и «Молодую гвардию».

Последний вопрос. Извините, что речь получается. В одной газете было напечатано письмо девочки, чистой во всех отношениях. Она пишет: «Я впервые прочитала «Молодую гвардию», и я потрясена этими детьми, этой историей, ведь все это правда. Но я задала себе вопрос (к вопросу о патриотизме): отдала бы я жизнь вот сейчас за нашу сегодняшнюю власть?» Посмотрите, какой радикальный вопрос задает девочка, в общем, ваш потенциальный член. И отвечает: «Нет, за эту власть я жизнь бы не отдала».

Вот к вопросу о «Молодой гвардии», о том, что вы поднимаете на свои плечи, называясь так, и какая ответственность не перед нами, старыми, а перед этими, новыми. И что о патриотическом воспитании можно сказать, если «Молодую гвардию» не читали, жизнь не собираются отдавать? Что будет-то? Это вопрос, длинный, растянутый.

 

С. Н. ВОЗЖАЕВ

Пять вопросов было, Альберт Анатольевич. Постараюсь на них коротко ответить. «Молодая гвардия» в тот период была авангардом молодежи, ее деятельность была образцом для подражания, она решала важнейшие задачи своего времени. Сегодня мы действуем в другой ситуации, но тоже называем себя «Молодой Гвардией». Мы взяли на себя функции авангарда современного молодежного движения. Мы не боимся этого и поэтому ответственно написали на своих майках «Я». Сегодня мы решаем актуальные задачи современности.

Деятельность нашей организации созвучна теме сегодняшнего заседания Русского интеллектуального клуба. Здесь обсуждаются вопросы борьбы за молодежь, новые технологии, новые стратегии, новые тактики. И в этом контексте мы, «Молодая Гвардия Единой России», считаем, что для себя и для страны определенно открываем новые технологии. Мы этими технологиями живем, мы их развиваем. И мы не стыдимся того, что взяли это название для нашей организации, потому что считаем, что в современных условиях мы на самом деле ведем борьбу за молодежь.

Альберт Анатольевич, в своем выступлении Вы сказали о двух понятиях как об одном: «за власть и за страну отдать жизнь». Но это две вещи разные. Тринадцать лет назад ситуация была другой, и власть была другой, а сегодня все отмечают рост патриотических настроений молодежи. Вы попробуйте сделать «лонгитюд», начните сейчас и каждый год проводите исследование. И вы увидите, что ситуация с отношением молодежи к своей стране, к России в мире во всех смыслах, геополитическом, историческом и т. д., будет меняться. Большее количество молодых людей будут осознавать себя хозяевами в стране, больше будут приходить во власть, больше будут открыто заявлять свою позицию и больше молодежи будет готово на жертвы ради этого. Все возвращается на круги своя. Приходит целое поколение молодых политиков во власть, и в этом заинтересовано общество и государство.

 

А. А. ЛИХАНОВ

А нельзя ли заключить с Вами сделку — чтобы ваша организация прочитала «Молодую гвардию»? Мы, организация защиты детства, издали «Молодую гвардию», понимая, что лакун не должно быть. И не только это. «Норд-Ост» знаем, а «Два капитана» дети не читали. Не читали в массовом порядке «Повесть о настоящем человеке». Сейчас выходит книга «Повесть о ненастоящем человеке» — это уже идеология, это уже борьба: отрицание прошлого и включение чего-то нового.

Давайте? Мы готовы к сотрудничеству с вами при условии, что ваши дети прочитают «Молодую гвардию».

 

И. М. ИЛЬИНСКИЙ

Вы очень хорошо говорите, мне это нравится. Но вы идете во власть. Это центральный пункт преемственности поколений и центральный пункт в молодежной политике. А зачем вы идете во власть? Что вы там собираетесь делать?

 

С. Н. ВОЗЖАЕВ

Игорь Михайлович, Вы, как представитель старшего поколения, занимающийся молодежной политикой всю свою жизнь, открывший для страны в 1986 году понятие «государственная молодежная политика», Вы заинтересованы в том, чтобы молодые люди пришли сегодня во власть?

 

И. М. ИЛЬИНСКИЙ

Заинтересован. Но еще более заинтересован в том, чтобы они пришли и знали, зачем пришли. Расскажу вам сюжет. Надо мной живет одна семья. Это было лет пять назад. А сколько лет вашей партии?

 

С. Н. ВОЗЖАЕВ

Пять лет.

 

И. М. ИЛЬИНСКИЙ

Значит, это было лет пять назад. Звонит мне парень сверху: «Игорь Михайлович, можно с Вами встретиться?» — «Пожалуйста, заходи». Он осетин. Зашел и говорит: «Игорь Михайлович, я знаю, Вы занимаетесь молодежной политикой (мы тогда еще были Институтом молодежи). Мне предлагают быть лидером молодежной организации «Единство» в Центральном федеральном округе Москвы». Я говорю: «Прекрасно». — «Расскажите, как надо построить жизнь организации?» — «Так это ты мне должен рассказать. Я знаю, как строился комсомол, как строятся другие организации. А это ведь ты будешь лидером». Долго рассказывать. Путались, путались. Я спрашиваю: «Зачем ты это делаешь? Там есть деньги?» Он отвечает: «Да, там есть деньги». Я говорю: «Значит, ты туда идешь для того, чтобы сварить какую-то кашу?» Он говорит: «В том числе, да».

Даю вам честное слово, я не преувеличиваю. Я не знаю, где он сейчас. Но он стал руководителем. Мы сидели часа два с ним. Я ему рассказал все, что я мог рассказать. Сказал: «Какая идея? Что вас ведет-то к единству?» Потому что есть механическое единство. Есть интеллектуальное единство. Можно ведь силой спрессовать людей и назвать «Единая». И клином пойдем в армии, как римские легионеры ходили. Единство! Свиньей рыцари ходили.

А здесь все ваше единство на чем основано? Вот тут вы и плывете. Я не знаю, что Вы мне сейчас скажете. В чем основа единства? Где ваша идея, которая вас объединяет, воодушевляет, вдохновляет, заставляет жертвовать какими-то своими интересами? Потому что иначе организации не бывает. Иначе это бизнес-проект.

 

С. Н. ВОЗЖАЕВ

Спасибо за вопрос, Игорь Михайлович.

Скажу честно, немного переживали за переформатирование «Молодежного Единства» в «Молодую Гвардию Единой России». Сегодня видим, что абсолютно был правильно избран путь. В чем он заключается? Раньше мы занимались социальной работой, как и все остальные общественные организации. К сожалению, на это мало кто обращал внимание.

Сегодня на нас стали больше обращать внимание. Молодежь потянулась в организацию. Члены «Молодой Гвардии» начинают заниматься идеологией организации, отвечать для себя на вопрос: а почему мы здесь вместе, а что мы будем делать в этом социуме, в стране?

 

И. М. ИЛЬИНСКИЙ

Вы-то, как начальник, знаете ответ на этот вопрос?

 

С. Н. ВОЗЖАЕВ

Я завтра выезжаю в Калугу. В преддверии Дня народного единства мы по всей стране проводим молодежные фестивали народной культуры. На первый взгляд это обычный социальный проект, но он политически и идеологически верен и важен.

Мы выступаем за единую Россию. И в данном случае посредством творчества способствуем возрождению в молодежной среде идеалов национального согласия, мира и единства между народами нашей страны.

20 лет назад я был в «Орленке». Джамшид, Эркин, Мурсалим, Тигран, Арслан — это мои друзья-орлята. В тот период мы не знали никаких проблем в межнациональных отношениях. Потом это единство было потеряно. Сейчас мы его снова возрождаем.

Мы сегодня выступаем против игромании, потому что это технология развала нашей страны, технология выдергивания наших граждан из нормальной, позитивной социальной жизни. Мы боремся с наркоманией и сектантством — такими же негативными технологиями. Для чего? Для того чтобы Россия вновь стала сильным государством, великой страной.

Сегодня мы задаем прямые вопросы органам исполнительной и законодательной власти. Об этом говорят наши акции. Вы все их видите. Во время проведения в Волгограде акции «ГСМ» («Гони солярку, Максюта») мы не постеснялись задать вопрос местному губернатору, почему во время уборочной страды в Волгоградской области солярка на два рубля дороже, чем в соседних регионах. Мы обратили на эту проблему внимание всей страны, и Правительство РФ вскоре приняло мораторий, остановив рост цен на ГСМ.

Мы устроили «Марш пустых ведер» в Ставропольском крае, где губернатор, выполняя наказ Президента РФ о строительстве сельского водопровода, решил проблему одного населенного пункта в ущерб другого села. Опять обратили внимание всей страны к таким методам решения вопросов и помогли обиженным властью сельчанам…

 

И. М. ИЛЬИНСКИЙ

Но это не центральные вопросы власти. Это очень важные вопросы, но не центральные.

 

С. Н. ВОЗЖАЕВ

Игорь Михайлович, это очень важная составляющая деятельности современной молодежной организации. Такие акции позволяют молодежи демонстрировать свою гражданскую позицию, формируют установку «мне не все равно». Молодые люди видят в нашей организации механизм, помогающий им сказать слово, решить ту или иную проблему, привлечь к решению проблемы сторонников, получить очень важный опыт совместных действий и добиться необходимых результатов.

 

И. М. ИЛЬИНСКИЙ

Как Вы относитесь к Чубайсу? И к тому, о чем говорил Юрий Юрьевич? Прокомментируйте выступление Юрия Юрьевича. Это вопрос власти. Для этого идут во власть, чтобы такое делать, потому что все остальное это вторичное. Вы пришли, Вы председатель Думы или Федерального Собрания, премьер — что будете делать?

 

С. Н. ВОЗЖАЕВ

Что будем делать? Будем и этот вопрос обсуждать, о чем говорил Юрий Юрьевич. У нас имеется опыт обсуждения и решения серьезных государственных и общественных проблем. По этому поводу всем рекомендую посетить сайт «Молодой Гвардии Единой России»: www. molgvard.ru

 

И. А. МИХАЙЛОВ

Обязательно. Кто вас финансирует? Ответьте мне, пожалуйста. Кратко ответьте.

 

С. Н. ВОЗЖАЕВ

Как и многие общественные организации, мы получаем средства из разных источников. Естественно, есть помощь партии «Единая Россия».

Имеются средства других общественных организаций, с которыми мы делаем совместные проекты. Например, вместе с Фондом им. Конрада Аденауэра мы проводим по всей стране семинары «Молодежь и демократия» с участием представителей различных молодежных общественных и политических организаций. Тема семинаров: «Роль молодежи в формировании гражданского общества и усиление ее представительства во всех сферах общественно-политической жизни страны».

Нас финансируют и государственные структуры, например Всероссийский молодежный фестиваль народной культуры «Мы едины». Сейчас он проводится в семи федеральных округах. Это совместный проект с Министерством образования и науки РФ и Федеральным агентством по образованию.

Также имеются спонсорские средства коммерческих организаций. Многие из членов организации сами являются предпринимателями, возглавляют, в том числе, и региональные отделения.

В финансировании организации нет никаких секретов. Сегодня достаточно средств, надо только уметь их привлекать.

 

Ю. Ю. БОЛДЫРЕВ

Уважаемые коллеги, я бы хотел, если мне позволят, немножко защитить Сергея Николаевича. Ведь нет ничего проще, чем заманить сюда представителя чего-нибудь близкого к власти и «вытереть об него ноги». Удовольствие огромное!

Но он к нам пришел. Кстати, когда к нам приходил Гайдар, мы, я обращаю ваше внимание, почему-то так с ним не поступили.

Но я бы хотел сейчас сказать о другом. Если мы с вами реально посмотрим на вещи, реально, то у нас сегодня нет ситуации, когда мы выбираем — «Единая Россия», или коммунисты, или «Родина», или еще что-то. Система забетонирована. Она забетонирована примерно так же, как в советское время: кто хотел влиять на политику, должен был идти в КПСС. Так реально: разделяешь идеологию, не разделяешь — это была уже государственная структура.

Нам надо сегодня всем признать, что «Единая Россия» и вот эта, которая снова создается (Сурковым, не Сурковым — неважно), это, по сути, государственные институты. Нравится нам или не нравится. В этом смысле мы, конечно, можем сейчас поиграть, по щекам побить человека. Но мне кажется, что для нас важнее попытаться среди этих людей отыскать тех (помните, у Ирвина Стоуна был роман «Молодые львы»), кто «молодые львы», а не «молодые шакалы». Для нас самое главное, захотят ли они быть львами и отвоевывать дальше себе площадку, — независимо от того, что они нам сейчас скажут, как они относятся к Чубайсу. Захотят ли они отвоевывать для себя площадку и ориентироваться на то, что это моя страна, я буду в ней, а на всех остальных — это уж извините. Это грубо, жестоко, но исторический процесс таков: должны прийти национальные эгоисты, понявшие, что предыдущее поколение так или иначе страну сдало.

Наша задача — помочь молодежи каким-то образом, эгоистически, может быть, не идеально (в соответствии с нашими взглядами), осознать себя, помочь захотеть быть хозяевами, «молодыми львами», отвоевывать эту площадку для себя. Может быть, я не во всем прав, но я, честно говоря, другого шанса сейчас для страны не вижу вообще. Я не вижу прекрасных, замечательных молодых людей, разделяющих ваши и мои взгляды, которые пришли бы, прорвались и сразу стали делать так, как мы считаем нужным. Это здорово, но не реалистично.

Есть еще, с чем я хотел бы обратиться к коллеге. Если я задам вопрос, как Вы относитесь к Путину, Суркову и еще кому-то, — это провокационный вопрос. Но то, что вы не должны дать возможность разделить вас и тех, кто находится по другую сторону сегодняшнего водораздела и считается как бы врагами нынешней власти (я условно скажу — левые), это точно. Ведь наши левые — национально ориентированные, они не враги. Наши патриоты, которые были «Родина», они точно не враги, они точно свои. С ними можно делить эту площадку, эту поляну, они своими предыдущими действиями доказали, что они за свою страну. Строго говоря, в конечном счете, всю страну не накрыл «Сахалин-2». Я, как участник этих событий, ответственно заявляю: благодарность за это исключительно левой Государственной Думе 1996–1997 годов и первому выбранному Совету Федерации. Значит, по существу, по большому счету с этой патриотической позицией они точно союзники. У них другой взгляд, как делить доходы, у них другой взгляд на социальную политику и т. д. Но в самом ключевом вопросе, который мы обсуждаем с точки зрения книги «Главный противник», они точно союзники.

Я хотел бы вас всячески подвигнуть к тому, чтобы вы могли объединиться со всеми этими людьми, которые точно, независимо от всех прочих разногласий, своей страной считают эту страну. Мне кажется, что это самое главное.

 

А. А. ЛИХАНОВ

Но для этого надо прочитать «Молодую гвардию». Мой вопрос не такой безобидный, как может показаться. Я не о литературном образовании, а о том, что если появляется «Молодая Гвардия Единой России», члены которой никогда не слышали о том, что было, то они подменяют собой и этим названием то, что было, тем, что будет. Это не такое простое дело.

Я предлагаю участникам Интеллектуального клуба скинуться и помочь богатой «Молодой Гвардии». И во второй раз предлагаю сделку — давайте издадим «Молодую гвардию» для ваших членов и для обязательного прочтения.

 

О. А. РОЖНОВ

Уважаемые коллеги, Игорь Михайлович в начале нашего заседания сказал о споре оптимиста и пессимиста. Есть такая поговорка, которую я глубоко одобряю, что пессимист — это хорошо информированный оптимист. И наше сегодняшнее заседание, по-моему, добавит пессимизма всем здесь участвовавшим, потому что мы стали еще более информированными.

Я записал себе много поводов для пессимизма. Одни из них, наверное, связаны с тем, что я услышал нового, а другие — с тем, что, к сожалению, все-таки не все члены Интеллектуального клуба знают сейчас молодежную ситуацию. Окончательно и стопроцентно ее не знает никто, но мне кажется, она не совсем такая, как некоторые ее представляют.

В этих стенах в рамках заседаний и в рамках частных разговоров с Игорем Михайловичем и с Валерием Андреевичем мы обсудили много вопросов, относящихся к теме молодежи. Я целиком и полностью разделяю все, что сказали Игорь Михайлович и Валерий Андреевич. Сейчас в своем выступлении я попытаюсь коротко, тезисно обозначить те факты, которые произошли в последнее время в практике общественного молодежного движения, высказать свое мнение по этим фактам, а затем не согласиться с теми моментами, которые я здесь услышал.

Два дня назад был день рождения комсомола. В связи с этим очень много разговоров на тему: ах, когда-нибудь комсомол снова возродится. Но я глубоко убежден, что комсомола в том виде, в котором он был, не будет, если у нас что-нибудь не случится и страна кардинально не изменится. Другое дело, что комсомол можно рассматривать как общественно-государственную систему работы с молодежью, которая была свойственна тому времени, тому обществу и тому периоду. И вот некую систему, опять же общественно-государственную, необходимо воссоздавать. Наверное, в основе ее будет лежать не одна организация, но какие-то общие принципы, цели. Конечно, должна быть общая координация всей этой работы, нужен системный подход.

Сейчас, безусловно, никто не знает ситуацию в молодежной сфере, и никакой централизованной системы управления молодежной сферой нет. Есть какие-то локальные, отдельные моменты. Показательный пример: 22 мая этого года была Правительственная комиссия по вопросам взаимодействию органов федеральной исполнительной власти и органов власти субъектов Федерации. Вел Фрадков, были министры, губернаторы. Вопрос был один: стратегия молодежной политики. Я там присутствовал. У нас было экспертное мнение Общественной палаты. Фрадков задал вопрос, есть ли какая-то система, вообще управляет ли сейчас молодежью у нас кто-то в стране, есть ли какая-то система управления. Я позволил себе ответить на этот вопрос: «Знаете, Михаил Ефимович, не может Департамент по молодежной политике, воспитанию и социальной защите детей управлять отделами в регионах, которые входят где в спорт, где в культуру, где в семью, где еще куда-то, а где вообще никуда не входят. Поэтому системы, на мой взгляд, нет». Но был показательный момент. (У нас делается многое вопреки, кстати, и с патриотизмом ситуация тоже «вопреки».) Тогда Фрадков, все министры поддержали шесть губернаторов (я специально считал и записывал, причем были такие «тяжеловесы», как Строев, Артамонов, Зеленин), которые говорили: у нас сохранился орган по молодежи; как-то он там называется, у нас вокруг него крутятся общественные организации и молодежь; у нас есть информационные ресурсы, нужно это воссоздавать. Было поручено доработать вопрос и в месячный срок внести в Правительство. Пока выходил протокол, в нем появилась дата «октябрь», а затем мы в середине года узнали, что Правительство не собирается этот вопрос рассматривать, несмотря на всеобщее доброе отношение.

Узким кругом мы встречались с Д. А. Медведевым. Я изложил свое видение, причем не свое лично, а то, что наработано за годы работы в молодежной сфере. На что Медведев тоже сказал, что вопрос надо рассматривать на Правительстве. Не знаю, связано ли это как-то с Джахан Реджеповной Поллыевой, но он сказал, что обращался к экспертам с просьбой оценить закон о молодежи, так как и тогда считал, и сейчас считает, что отдельного закона для возрастной категории, для молодежи, быть не должно. Только к пенсионерам нужно по возрасту относиться как-то по-особенному. Молодежь должна быть в законодательстве прописана и там, и там, и там — и везде быть составной частью.

Сказано правильно, но этого, к сожалению, никак не получается. Были попытки, кстати, в Совет безопасности обращались общественные организации: пожалуйста, Совбез, возьмите тему молодежи как часть национальной безопасности, покрутите ее, проведите совещания. Они не взяли. Больше того, когда мы с ними сталкивались по американским делам (очень интересный подход!), они говорили: вы знаете, у нас нет специального человека, кто бы занимался молодежью, поэтому у нас есть общественник (они на меня тогда переадресовали), это не совсем тема Совета безопасности.

Что касается Госсовета, Валерий Андреевич тоже об этом говорил. Тема молодежной политики ждала обсуждения на Госсовете в 2002 году, потом весь 2003 год ждали, что «сейчас вынесут». Но было столкновение субъективных интересов. Вопрос стоял не о том, чтобы объективно что-то хорошо разработать, а о том, что старая власть не хотела отдавать эту сферу кому-либо, потому что с нее кормилась, а новые, которые приходили, — им не важно было, что написать, поэтому были сырые документы. Им важно было эту сферу взять под себя, и они увидели, что ситуация созрела: Президент дал поручение Госсовету, и мы должны подготовить это так, чтобы это красиво повернулось на нас.

Каждый раз за эти 15 лет, если анализировать, складывалась ситуация, когда казалось, вот-вот: Президент уже спросил, что у нас с молодежной политикой. Спросил он тогда Карелову с Филипповым. Они примчались, и был новый импульс подготовки к Госсовету. Вроде ситуация созревала. Но менялась в определенный момент политическая конфигурация, не кардинально, но менялась, и до молодежи опять не доходили руки. Когда эта ситуация вновь вызревала, опять что-то в стране менялось.

Сейчас, на мой взгляд, все-таки приходят к тому, что молодежью надо заниматься по-другому. Я приводил уже не раз пример с иркутским мальчиком. Он подошел к нашему руководителю и говорит: «Помогите мне встать на учет в детскую комнату милиции». Его спрашивают: «А зачем? Что ты натворил?» Мальчик отвечает: «Я ничего не натворил. У нас в семье двое, у мамы только на одного хватает денег, чтобы отправить в детский лагерь. А если я буду трудным подростком, то меня отправят за государственный счет». Это подход государства: ты переступил черту — мы начинаем тобой заниматься. Пока ты в позитиве, пусть семья о тебе думает, пусть думают другие. Столь же показателен и пример с наркоманией: строим реабилитационные центры и не думаем о том, что надо заниматься позитивной молодежью.

Сейчас что-то меняется и в том, о чем здесь говорили. В стране было движение «Идущие вместе». Даже по названию: куда идущие, зачем? Главное — вместе. Спустя некоторое время появилось движение «Наши». «Наши» с определенной идеологией. У них Путин на майках, они за страну, они за гаранта Конституции выступают. Это некая, на мой взгляд, эволюция. Но в основе все то же самое — вывод молодежи на улицу. Технологи толпы красиво это делают. Наверное, это нужно, но когда меня спрашивали: «Выведешь людей на улицу?», — я откровенно говорил: «Не поведу. На какое-то содержательное мероприятие поведу. По свистку, по заказу — не поведу».

Что еще меняется? Технология изменилась. Правильно было сказано: раньше, когда были «Идущие», была ставка на одно движение; оно создано, оно есть — смотрите, как красиво ребята бегают! И если появятся «оранжевые», то их обязательно затопчут, эти 60 тысяч. А сейчас по-другому. Сейчас есть «Местные», за Уралом «Наша страна», «Гражданскую смену» Правительство Москвы делает, есть «Россия молодая». Сейчас возникает какая-то множественность. Это не панацея, но это уже определенное продвижение вперед.

Больше того, если говорить о партиях, появляется новая конструкция: есть вертикальная партия, а сейчас создается некая горизонтальная партия. Она говорит уже не только о том, что «едина», она говорит о том, что она — «справедливая Россия». Я ни в коем случае ни ту ни другую не хвалю и не критикую, я далек от этого.

Почему еще мне кажется, что ситуация зреет? Четыре дня назад, если вы слышали, на парламентских слушаниях (потом это прошло кое-где в СМИ) Миронов сказал о том, что нужен самостоятельный орган по молодежной политике. На мой взгляд, это определенный симптом. По тому, как к этому отнеслись в СМИ, и по тому, что сейчас происходит, у меня есть ощущение, что каким-то образом этот вопрос будет решаться. Другое дело, что, создав через месяц какой-нибудь самостоятельный орган, который просуществует 2007-й и первую половину 2008-го года, после всех перемен его могут опять распустить и опять, как было уже сказано, превратится это в какой-то маленький отдел в каком-нибудь большом министерстве, с потерей кадров, преемственности и всего прочего.

Поэтому когда спрашивают: «Ты за самостоятельный орган?», то сейчас, наверное, могу сказать «да». Потому что, может быть, хотя бы сейчас уже созрело понимание у взрослых политиков. Но, боюсь, эту политическую ситуацию пройдем, а потом все и закончится.

Следующий момент. Здесь присутствуют представители старшего поколения (и я сам уже достаточно немолодой человек). Старики всегда говорят: эх, молодежь нынче не та. Я не согласен. Мы обменивались мнениями с Игорем Михайловичем, с другими ректорами, и они говорят, что почему-то даже во многом вопреки ситуации подрастает патриотичное поколение. Отвечая на вопрос, почему оно патриотичное, я, кроме первой причины — «вопреки», назову и вторую — укрепление государственности. Это определенная, более строгая вертикаль власти, это и другой президент, который уже не танцует выпивши, и прочее. Есть поводы и мотивы гордиться страной. Поэтому возрастает патриотизм.

Был провал в 90-е годы, я думаю, что вы все это знаете, когда слово «комсомол» стало в ругательным, общественные объединения изгонялись из всех учебных заведений. Сейчас ситуация меняется, но этого не видно, не все об этом знают, а причина — в информационной политике. Мы об этом много говорили, и я могу много привести примеров. Да вы сами прекрасно видите, когда включаете телевизор. Все новости построены по принципу: катастрофы у них, катастрофы у нас, бабушка вырастила розовую козу. Закончились новости, начинается криминальная хроника — «Петровка, 38» и все прочее. Идет своего рода зомбирование. Сколько раз мы обращались к главным редакторам: если вы молодым все время говорите, что они проститутки и наркоманы, то вы их к этому подталкиваете. Те отвечают, что информация — это товар, и продается та информация, которая дает рейтинги, за которую платят рекламодатели. Поэтому мы с вами имеем «Дом-2» на ТНТ, того же Зверева и т. п. Как это менять? Менять это должно государство. Говорят, что общественные организации должны сами решить эту проблему, но нас не слышат, не хотят слышать. А то, что мы предоставляем СМИ, они не считают товаром. Наверное, справедливо, потому что всем же интересно другое — как отрывают головы, расчленяют тела и заканчивают жизнь самоубийством.

Последнее из фактов. Когда мы в июле узнали, что «Стратегия...» на Правительстве утверждаться не будет, мы в Общественной палате в рамках своей молодежной группы, которую там создали, написали «Концепцию молодежной работы в РФ». Немного новое на слух: «молодежная работа». Это не только потому, что названные люди не воспринимают сочетание «молодежная политика», но еще и потому, что, может быть, более полно раскрывает содержание. На совете Общественной палаты в пятницу я эту концепцию представлял. Я не думал, что будет такое активное ее обсуждение. Только один-два человека были за нее. Очень многие не понимают вообще, о чем идет речь. На федеральном уровне с 1995 года (Закон о господдержке молодежных и детских объединений) не было никаких документов. С этого периода ни доктрины, ни манифеста, ни чего-либо другого о том, что такое молодежь, что с ней надо делать, на федеральном уровне нет.

От одного уважаемого члена Палаты, не самого пиарящегося, я услышал: «Я смотрю на документ. У нас сейчас большая проблема — молодые экстремисты, молодежные экстремистские организации. Этот документ мне не говорит о том, как бороться с экстремистами». Я попытался ответить: «Документ не должен говорить о том, как бороться с экстремистами, он должен говорить о том, как работать с молодежью, чтобы она не шла в эти экстремистские организации». Здесь абсолютно правильно сказал Альберт Анатольевич о том, что некоторые вопросы из социальной плоскости переводят в политическую, потому что их так интереснее подать, они так острее и живее.

Концепцию молодежной работы было предложено в следующем году вынести на пленарное обсуждение Общественной палаты. Это плюс. Какой? Я, как только попал в Палату, пытался, чтобы этот вопрос вышел на пленарку, не получилось. Сейчас сам Совет сказал: давайте обсуждать это на пленарном заседании. Поэтому я обратился к вам как к людям, знающим эту сферу.

Этот документ есть. Я его представил Валерию Андреевичу, Игорю Михайловичу. Хотел бы, чтобы вы порекомендовали, каким должен быть этот документ, в каком ракурсе Общественная палата должна рассматривать его. Потому что подходы вроде «давайте дадим рекомендации государству» или (кто-то говорил) «ни в коем случае государство не должно этим заниматься, это общественники должны» отражают полярность мнений. Договориться трудно, но хотелось бы, чтобы это каким-то образом прозвучало.

Теперь коротко о том, с чем не совсем согласен. С позицией, что «скинхеды» стали массовым движением. Это раздувают средства массовой информации. Нет такого политического движения, как правильно было сказано, есть социальное недовольство детей бедных родителей. О массовом движении «скинхедов» вообще говорить не стоит, на мой взгляд. Даже то, что у нас происходило года три назад, когда болельщики-фанаты переворачивали машины по случаю проигрыша сборной России. Не удивительно: сначала по всем СМИ прошло, что болельщики сейчас будут переворачивать машины. Но это все надуманно, на мой взгляд.

Следующее. Юрий Юрьевич сказал, что нужно молодежи заниматься серьезными идеями. Я тут перефразирую то, что уже звучало: идей у нас в России очень много, у нас с их реализацией большая проблема. Это, во-первых. Во-вторых, что касается взрослых: молодежь никто не пускает во взрослые дела. Даже возьмем партии. Ведь «Молодая Гвардия» — это одна из технологий партийной работы с молодежью. Поскольку «Молодежное Единство» оказалось несостоятельным, придумали новую технологию. Их никто не собирается пускать во власть. Тут немного тоже было: политзавод, молодежный парламентаризм, но это разные вещи. Их политзавод — это попытка «оттяпать», извините за выражение, свои 25%, чтобы взрослые эти места не продали и не заняли. И то им в регионах этого сделать не дают. Но сейчас пришли новые технологи, не молодежники. Технологи, которым поставлена задача: партию надо омолаживать. В самом деле, если брать конкретно «Единую Россию», молодых не хватает. Это взгляд со стороны простого гражданина. Поэтому к взрослым делам молодежь пока не подпускают. Когда и как эти механизмы будут действовать? Кадровой подготовки нет, на мой взгляд.

Следующий момент. По поводу того, что было сказано об отсутствии молодежных организаций, которые бы могли… Вы как раз высказали тезис, что нет молодежных организаций в том тотальном виде, в каком был комсомол. Наверное, это отдельный предмет дискуссии. Но массовое — не равно всеобщему, комсомол был где-то между тем и другим, на мой взгляд. Я работал в комсомоле, застал. Сейчас есть общественные организации, их достаточно много. Основной упор делается на региональные общественные организации, общероссийских — поменьше. Но дело в том, что обществу эта информация никоим образом не выдается.

Вся молодежная позитивная работа находится в информационной блокаде. Что с этим делать? Я не знаю. Разные предлагаются варианты. Но нужно перестраивать информационную политику, потому что молодежная политика — это не только дать образование молодежи, это еще и найти ей место в своем государстве, об этом тоже говорилось. Запад готов вытягивать наших интеллектуальных ребят. Все-таки по-другому надо вести информационную политику в отношении молодежи и по поводу молодежи в отношении общества, тогда будет что-то меняться.

Следующий момент. Сказали о том, что власть порождает себе подобных. Я сейчас не говорю о российской власти и прошу это четко зафиксировать. Но власть, если говорить о преступной, не заинтересована порождать себе подобных. Если преступная власть породит такую же, то новая власть отберет у старой и саму власть, и все богатства. Поэтому власть, я говорю абстрактно, заинтересована в более лояльных гражданах.

Наверное, все.

 

И. А. МИХАЙЛОВ

У меня к Вам один небольшой вопрос. Скажите, Вы бы могли назвать, кто сегодня герой нашего времени для молодежи?

 

О. А. РОЖНОВ

Я думаю, что героя нашего времени для молодежи нет. Больше того, мне этот вопрос задавали: а кто до 30 лет в России, действующий, живой, мог бы являться для молодежи авторитетом? У нас есть две категории: спортсмены и артисты. Если брать спортсменов, то кому-то импонирует Немов, кто называет футболистов. Из артистов, к сожалению, то, что звучало, — это фильм «Бригада», который сейчас уже немножко подзабыт, а тогда он был на пике популярности. Если брать из истории... История сейчас, к сожалению, подается так, что нет тех кумиров, которые должны были быть. Я с Вами согласен.

Я приводил как-то пример. В один и тот же день по кабельному телевидению и по Первому каналу шли два фильма. По кабельному — «Перл-Харбор» (американцы нам его подарили или продали, не знаю), о том, как ребята там воевали, кровь проливали. По Первому — «Антикиллер-2», о том, как герои стреляли друг в друга. Если так информационную политику вести, то, наверное, молодежь героев знать не будет.

 

Ю. Ю. БОЛДЫРЕВ

Уважаемый Олег, совершенно точно, с молодежными вопросами не пропустят. С вопросами такого уровня, что, например, Россия на один рубль, работающий в экономике, четыре рубля отправляет в резервы за океан, а за океаном (в США) на 25 долларов, работающих в экономике, только один доллар отправляют в резервы, а закачивают в основном нашу нефть. Вот с этим вопросом или аналогичным по масштабу, можно прорваться. Не пускают — и хорошо, что не пускают, потому что, если пустят, полезут шакалы. А когда не пускают, прорываются «молодые львы». Вы прорветесь, как львы. Спасибо.

 

О. А. РОЖНОВ

Спасибо. Я извиняюсь за некоторую экспрессивность изложения. Во-первых, спешил, во-вторых, тема такая.

 

Вал. А. ЛУКОВ

Наталья Леоновна Смакотина просит слова. Она возглавляет кафедру социологии молодежи — такая кафедра относительно недавно была создана в МГУ им. М. В. Ломоносова.

 

Н. Л. СМАКОТИНА

Прежде всего, я хочу поблагодарить за возможность участвовать в работе Русского интеллектуального клуба.

В рассуждениях о проблемах молодежи, на мой взгляд, в первую очередь следует исходить из состояния, в котором находится российское общество. Переживаемое время характеризуется не только разрушением привычного образа жизни всех социальных слоев общества, сменой идеологии и общественной морали, но и кардинальным изменением статуса самой реальности — экономической, политической, социальной. Она уже не выглядит закономерно развивающейся, соединенной преемственной связью с прошлым опытом, традициями, привычками и становится приблизительной, необязательной, неопределенной, лишенной внутренних и внешних гарантов. Общество находится в состоянии, когда практически ни один социальный институт никому ничего не гарантирует.

Последние два десятилетия молодое поколение рождается, живет и действует в ситуации социальной неопределенности. В этих условиях и происходит сложный процесс социальной жизни и развитие молодежи. Существенное влияние на поведение молодых людей оказывают быстро меняющиеся «правила игры» в современном российском обществе, которые приводят к трудным жизненным ситуациям, неудовлетворенности жизнью. Они обуславливают выбор стратегий и конкретных способов решения проблем.

Развитие молодежи сопряжено с изменениями в сфере культуры и нормативно-ролевого комплекса, которые носили весьма интенсивный, а подчас и драматичный характер. Поиск новых ценностных ориентаций и смыслов самым существенным образом связан с поиском новых форм организации социальной жизни и деятельности, с экспериментированием в формах семьи, стиле жизни, организации труда, досуга, с созданием альтернативных систем ценностей и идеологий, новых смыслов. В рамках этого процесса разворачивается и сексуальная революция, осуществляется поиск новых форм организации трудовой деятельности, связанный не столько с принципами рыночной эффективности, сколько с реализацией смысла и значения самого труда. Наблюдается появление «постматериалистической» системы ценностей, альтернативных стилей жизни, рост массовых молодежных движений и идеологий, новых стилей в музыке и изобразительном искусстве, массовых экологических и других движений протеста. Поиск новых социальных форм и смыслов часто приобретает формы контркультурной критики цивилизации и выражает себя в массовых молодежных субкультурных движениях. Эти движения, субкультуры и стили оказали самое серьезное влияние на все общество, демонстрируя схождение социальных полюсов и известную демократизацию культурных стилей и смыслов, столь характерную для современных обществ.

Молодежь, ставшая в 80-х годах потребителем, благосклонность которого стремились снискать производители, превратилась в двадцатилетних бунтовщиков, подвергших сомнению все святыни старшего поколения. Однако молодые люди не хотят платить за это положенную цену — приспосабливаться, подчиняться, отказываться от себя. Они восстали против авторитета родителей, церкви и государства, начали поиск новых ценностей, развенчали общепринятую двойную буржуазную мораль, которая заставляла делать людей одно, публично проповедуя совсем другое.

Подобные конфликты между поколениями происходили всегда. Новым становится то, что молодежь не только протестует, но и создает новую культуру, вынеся ее на рынок в таких масштабах, что эта культура уже не бурлит где-то в подполье, а становится поистине вездесущей.

Влияние субкультур на общество позволяет увидеть в молодежных движениях и контркультурах источник новых культурных форм и смыслов — явление в полной мере демонстрирующее новый тип отношений и распределение символической власти и влияния, новое место и роль молодежи в современном обществе. Традиционно членами субкультурных групп, чьи идеи и жизненные стили противопоставляются доминирующей культуре, являются молодые люди. Для кого-то это лишь быстротечная форма самовыражения в период социализации, другие проходят через целую серию субкультур, некоторые остаются в их лоне в течение долгого времени. Принадлежность к субкультуре может нести в себе освобождение, предлагая определенные свободы в стиле жизни, сексуальности или политике. Определяя свои географические, социальные и культурные границы, субкультуры дают чувство сопричастности, отличное от семейной или другой традиционной идентичности.

Однако социальное развитие сфокусировалось на внешних атрибутах, а не на идеях или стилях жизни. Идеи трансформировались в различные симулякры (видимости, подобия). Но симулякр — не просто выродившаяся копия, в нем кроется позитивная сила, которая отрицает и оригинал, и копию, и модель, и репродукцию. К началу ХХI века молодежь научилась настолько быстро абсорбировать все более-менее значимые субкультурные стили, что это привело к очень интересному явлению — само существование субкультур оказалось под большим вопросом. Любые попытки создания закрытых контркультурных стилей обречены на провал, так как они немедленно адаптируются молодежью.

Скорость адаптации и обесценивания любых символов привела, в том числе и к тому, что современные протестные движения молодежи изменили свой характер. Строго говоря, это даже не движения, а состояния, так как они не создают никаких идеологий и не предпринимают никаких действий. Напротив, молодые люди начала 2000-х демонстрируют скорее агрессивный отказ от любого участия в чем-либо. Большинство молодых людей сдержанно реагируют на радикальные идеи и возможность изменений, возросла страсть к развлечениям. Даже мода перестает вдруг радовать: стандартные спортивные бренды, джинсы и кеды — вот униформа подростка нашего времени. «Дешевка» считается шиком, а «бейсики» (американское понятие для повседневного костюма) вполне приемлемы в обществе, особенно в среде молодежи, потому что они как раз в духе времени — практичные и неброские. Утрачена креативная составляющая молодежного стиля, его главная движущая сила — протестность. Таким образом, можно говорить о том, что молодежь вписывает, канализирует протестную энергию в рамки культурных норм. Неожиданным образом молодежь может взять на себя адаптивную и стабилизирующую роль для общества в целом.

Но, несмотря на неопределенность ситуации, следует отметить, что социальные процессы (социокультурные, экономические, политические) не приостановились, они идут, пусть даже в деформированном виде. И вот здесь самый интересный момент. Мы сегодня не знаем, какая культура из тех, что создает молодежь, станет доминирующей.

Нашему сообществу, которое изучает молодежь, предстоит узнать, какое сознание и доминирующую культуру нам предложит молодежь, потому что она сегодня выступает самоорганизующейся группой, хотим мы этого или нет. Она самоорганизовывается в виде субкультур, в виде протестного поведения. К примеру, именно протестное поведение нам показало изменения в представлениях о патриотизме.

Задача наша, как исследователей, состоит в том, чтобы выявить эти группы, установить, насколько развиты сегодня «симулякры» в молодежной среде и т. д. И в этой связи мы должны признать, что мы не знаем, какая у нас молодежь.

Молодежная проблематика и ее исследование приобретают междисциплинарный характер. Актуальна и разработка новых методик, инструментария исследования. Сегодня все меньше исследований, использующих качественные методы, современные исследователи чаще применяют традиционные схемы и накладывают их на современную реальность. Это отражается на знании о молодежи, на тех рекомендациях, которые исследователи делают в своих работах, на преподавании. В условиях неопределенности существует множественность: множество концептуальных идеологий, множество методик. Сегодня ни одна линейная идеология по отношению к молодежи не пройдет. Необходимо создание новых комплексных подходов к изучению молодежи.

На мой взгляд, независимо от того, будет государство выделять деньги на научные исследования молодежи или нет, ученые будут этими проблемами заниматься. В связи с этим мы должны консолидироваться независимо от наличия или отсутствия материальных средств.

Спасибо за предоставленную возможность высказать свою точку зрения.

 

И. А. МИХАЙЛОВ

Разрешите задать вопрос.

Вы упомянули — может быть, Вы оговорились, но я бы хотел уточнить: Вы сказали о том, что сегодняшняя молодежь сформировала свою молодежную культуру. Вы утверждаете это?

 

Н. Л. СМАКОТИНА

Да.

 

И. А. МИХАЙЛОВ

То есть она была субъектом, который формировал эту свою молодежную культуру. А Вы можете мне сказать, чем эта молодежная культура современной российской молодежи отличается от англосаксонской модели культуры?

 

Н. Л. СМАКОТИНА

В целом глобализация объединила молодежную культуру, но отличия, безусловно, есть, прежде всего в менталитете.

 

И. А. МИХАЙЛОВ

Вот на этом я прошу Вас остановиться. Процесс глобализации, где идет навязывание англосаксонской культуры, дошел до России в 1991 году, и российская культура была обрушена. Понимаете? Началось с семьи, а потом дошло до культуры. То есть сегодняшняя молодежная культура — это практически…

Я за последние три года объездил где-то 20 стран. Сам я американист и много работал в Америке. Американская молодежь отличается от нашей по двум параметрам, я считаю. Там существует мощнейший культ семьи, то, что сегодня далеко не везде есть в России. И второй существенный момент тот, что там достаточно серьезен авторитет церкви. Кроме того, западная молодежь формируется на традициях рынка, и если молодой человек получил хорошую специальность, то он ей предан. У нас еще достаточно молодых людей, которые считают, что могут лет до 25 прожить за счет родителей. Там это не проходит, там даже в семьях миллионеров подростка в 14 лет заставляют ездить на велосипеде и развозить газеты.

Вот два параметра. Больше нет. Практически сегодня вы в Америке увидите такую же молодежь, как у нас, — та же мода, те же отношения между мужчиной и женщиной, те же гражданские браки. Единственная разница заключается в том, что такой мегаполис, как Нью-Йорк, считается сегодня одним из самых безопасных городов Америки, в отличие от Москвы, которую называют одним из самых криминальных городов. Вот и все.

 

Н. Л. СМАКОТИНА

Согласна, но я не зря начала с того, что страна не имеет ни одного устоявшегося социального института, который мог бы дать социальные гарантии на продолжительное время. Ведь Вы нам предложили два стабильных социальных института, ценности которых значимы для общества и влияют на него. У нас сегодня таких нет.

 

О. Н. РОЖНОВ

Очень короткая реплика.

Было сказано о том, что у нас деградировала семья и деградировала молодежная общественная организация. Я считаю, что не это начало процесса. Началось все с общества. Это привело к деградации институтов общества. И семья пошла уже следом, а молодежные общественные объединения живут в этом обществе и копируют его один к одному. Деградация институтов — следствие, а не причина.

 

Н. Л. СМАКОТИНА

Согласна — не молодежные общественные объединения привели к тому, что страна развалилась. Что касается семьи, то это достаточно сильный социальный институт, который может выстоять и «помогать» обществу в разных ситуациях (война, кризис, бедствие), но семья нуждается во внимании, и прежде всего здоровая семья, полная, а мы больше говорим о распавшихся семьях, неудачных. В результате нормальная семья «крутится» в этой жизни сама, пытаясь не только сохраниться как институт, но и продолжать передавать ценности следующему поколению. Общество и государство какбудто не замечают ее. И до тех пор пока мы будем заботиться лишь об определенной, «больной» части общества и населения и не уделять внимания здоровой, мы будем иметь то, что имеем. Это относится не только к семье, но и к различным движениям и организациям. Мы больше говорим об экстремистских организациях, чем о тех, которые пытаются сохранить безопасность в обществе.

 

И. М. ИЛЬИНСКИЙ

Спасибо.

Я по ходу дела изменю немного порядок нашего заседания.

Альберт Анатольевич Лиханов. Он кандидат в члены Русского интеллектуального клуба. Я бы хотел его рекомендовать членам нашего клуба. Он выступил. Идеология его ясна, он себя показал, проявил. Вопросов нет? Предлагаю принять его в члены Клуба.

Кто за это предложение, прошу голосовать. (Члены Клуба голосуют.) Спасибо. Единогласно.

 

А. А. ЛИХАНОВ

Спасибо. Самое страшное в этом звании — Русский интеллектуальный клуб — слово «интеллектуальный».

 

Н. Л. СМАКОТИНА

Лучше интеллектуальный, чем политический. Однозначно.

 

Вал. А. ЛУКОВ

Я думаю, что Юлия Альбертовна Зубок продолжит наше обсуждение.

 

Ю. А. ЗУБОК

Спасибо, Валерий Андреевич.

Уважаемые коллеги, я вдруг поймала себя на мысли о том, что тот формат, в котором сегодня проходит наше обсуждение, наиболее приемлем в той маргинальной ситуации, в которой мы все оказались. Я имею в виду представителей молодежной проблематики (конечно, не очень научный термин) — исследователей, практиков, работающих с молодежью и т. д. Именно форма интеллектуального клуба — не конференция, не круглый стол, а вот так, чтобы выплеснуться, для того чтобы поделиться своими идеями и действительно быть уверенными, что мы заглядываем в глаза своим коллегам и своим единомышленникам.

Я бы хотела поразмышлять по поводу всех тех аспектов, которые здесь уже обсуждались; попытаюсь сделать это в интегрированном, обобщенном виде.

Наталья Леоновна совершенно справедливо начала с того, что сегодня опять возникает вопрос, что такое молодежь. И мы, наверное, не можем однозначно ответить на этот вопрос. И не нужно, поскольку подходов к определению молодежи — огромное количество. Главное, что каждый из этих подходов выделяет какую-то особенность молодежи, что позволяет говорить о молодежи как об особой группе.

И вот в этой связи выделение такой специфики, как способность молодежи наследовать и воспроизводить всю систему общественных отношений, которую она застает на момент своего формирования, является, наверное, одной из опорных точек. Роль молодежи в общественном воспроизводстве, когда она на основе преемственности воспринимает совокупный общественный опыт, вносит что-то новое с учетом своего инновационного потенциала и тех изменившихся условий, в которых она формируется, и передает это последующим поколениям, — вот это обстоятельство позволяет нам с вами говорить о том, что не будущее молодежи в наших руках, а, скорее всего, наше будущее, будущее нашего общества в руках молодежи. Недавно я увидела плакат, очередная социальная реклама, растяжки по городу: испуганные глаза маленького ребенка и такой слоган, что его будущее зависит от нас. Наверное, все-таки больше бы было внимание к этой проблеме, если бы мы сделали определенную реверсию.

Так вот, то, насколько молодежь будет реализовывать эту свою важнейшую социальную функцию, во многом зависит от целого ряда обстоятельств. Эти обстоятельства определяются внутренними и внешними условиями. Внутренние условия, понятно, это способности, знания, навыки, умения, уровень квалификации самой молодежи, опять же амбиции, которые она продуцирует или не продуцирует, ее стремление к субъектности, стремление сделать карьеру, наконец. Это одна сторона. Но все это во многом определяется внешними условиями — теми социальными условиями, которые Наталья Леоновна совершенно справедливо характеризовала как состояние неопределенности, состояние размытости и неструктурированности, состояние нечеткости, когда возможно абсолютно все, и какой аттрактор, как говорят социологи, возобладает, что явится определяющим — мы не можем сегодня ответить на этот вопрос.

Все механизмы функционирования общества, общественной системы изменяются в условиях социальной неопределенности, прежде всего изменяются механизмы регуляции, социальной регуляции. Она, как известно, разделяется на институциональную регуляцию и саморегуляцию, в том числе и саморегуляционные процессы. Что дает эта ситуация нам, исследователям молодежи? Поскольку преодоление данной ситуации во многом сопряжено с усилением доли риска в молодежной среде, фактически риск сегодня является одним из единственно доступных способов «выпрыгивания» из состояния неопределенности современной молодежи.

И в молодежной среде на сегодняшний день фиксируется несколько ключевых ситуаций риска, которые сводятся к следующим. Прежде всего, это угроза здоровью и жизни. Это те демографические проблемы, которые мы сегодня затрагивали, и все то, о чем еще будем обязательно говорить. Это неравенство социального старта — проблема, которая последовала за беспрецедентной поляризацией общества. Отсюда же вытекает ситуация, связанная с неравенством возможности самореализации разных категорий молодежи, что чревато риском социального исключения целого ряда категорий в составе молодежи. И, наконец, то, что захватило сферу сознания молодого поколения, — состояние ценностно-нормативной неопределенности, когда старые ценности, старые нормы и старые образцы давным-давно утратили свое эффективное регулирующее воздействие, а новые пока еще не выработаны или находятся в стадии становления. И вот мы зависли, зависло общество между этими двумя берегами, зависло, как над пропастью. Это состояние ценностно-нормативной неопределенности, безусловно, угрожает кризису идентичности.

Здесь поднимался вопрос о патриотических настроениях. Действительно, исследования показывают некоторое улучшение ситуации. Мониторинг отдела социологии молодежи ИСПИ РАН, который не бросал (я не могу об этом не сказать) эту проблематику исследования молодежи на протяжении всех этих непростых двадцати лет, как на ладошках, выносили это направление. Одному Богу известно, чего это стоило. Этот мониторинг, очередной этап которого как раз пришелся на 1999–2000 годы, показал, что в молодежной среде немного преодолевается неопределенная гражданская идентификация, когда молодые люди вообще ни с кем и ни с чем себя не идентифицируют. Обратите внимание: поскольку у нас предыдущий замер был в 1997 году, потом рубеж 1999–2000 годов, потом 2002 год, то мы заметили, что смена политического курса, точнее политического дискурса, дала результат. По крайней мере мы можем сказать, что это была реакция современного поколения молодежи на политическую риторику, окрашенную в патриотические тона. Надо знать наш менталитет — для нас это важно, для нас это значимо. Но, наверное, если бы не было внутренней потребности, которая так живо откликнулась на эту риторику, наверное, ничего бы этого не обнаружилось. Я очень боюсь говорить об изменениях. Мы все-таки стараемся говорить о тенденции, и это можно квалифицировать как тенденцию.

Что же делать в этой ситуации? Как же реагируют те самые регуляционные механизмы — институциональные и внутренние, саморегуляционные? Наверное, неправильно говорить, что вообще ничего не происходит. Во-первых, худо-бедно, но проводятся исследования. Худо-бедно, но даже удавалось до сегодняшнего дня проводить всероссийские исследования по сопоставимой методике, репрезентативной, позволяющей наложить картинку в молодежной среде на те процессы, которые протекают в обществе, и тем самым поставить диагноз этим процессам.

Нельзя сказать, что у нас нет идеи. Не только сегодняшняя дискуссия позволяет увидеть обратное, но и целый ряд событий в научной среде. Но проблема остается в давнишнем разрыве знаменитого треугольника: ученые, власть предержащие и принимающие решения, непосредственно работники молодежной сферы.

Почему не обращают внимания на результаты исследований ученых? Я бы не сказала, что вообще не обращают внимания. С одной стороны, используют сугубо инструментально, особенно в период предвыборных кампаний, для того чтобы сформулировать адекватный лозунг. Мы с этим многократно сталкивались. С другой стороны, игнорируют или, знаете, отмахиваются, как от назойливых мух, от тех, кто ставит социальные проблемы молодежи и настоятельно требует их решения.

В то же время совершенно доподлинно известно, что в высших государственных структурах, исполнительной власти в том числе, существуют исследовательские центры. Наивно было бы полагать, что никто ничего не исследует. И эти исследовательские центры, безусловно, отслеживают ситуацию в молодежной среде. Но опять-таки, на что делается акцент? Какая высвечивается доминанта? По всей видимости, она связана с отслеживанием, с мониторингом напряженности в среде молодежи. И до тех пор пока будет уверенность (а эта уверенность обоснованна), что молодежь наша будет спать еще очень долго и ни в какую власть особенно не пойдет, до тех пор у нас будет такое благостное состояние, у нас будет тот самый разрыв, те самые конфликтные отношения между институтами социальной регуляции и всеми остальными, кого они призваны регулировать.

Сегодня мы наблюдаем ярчайшие примеры имитации, ярчайшие примеры симуляции в сфере социального регулирования. Прежде всего со стороны институциональных культур. Все те государственные программы, которые принимаются и которые разрабатываются, стратегии, тактики, доктрины (мы с вами можем продолжать этот список) — это не что иное, как популистские фантомы. В том числе и возможность собраться — это тоже симулякр. Такая возможность есть и для ученых. Совершенно недавно, пару недель назад, все академии собрались в Колонном зале Дома союзов. Была сессия, посвященная проблемам молодежи. Ну и что? Мы получили возможность выступить. Мы получили от этого удовольствие, как и сегодня — все уйдут с чувством глубокого удовлетворения. И ничего!

Есть возможность для наиболее активной части молодежи якобы проявить себя в молодежном парламенте. Есть потребность у активной части молодежи что-то делать, есть у нее повышенный неадаптивный потенциал? Пожалуйста, для вас есть молодежные организации. Мало — мы еще создадим. Для всей остальной молодежи, которая не проявляет большой активности, — праздник пива, праздник еще чего-нибудь. Вот это — дифференцированная политика. Кстати, то, к чему призывали ученые: молодежная политика должна быть дифференцированной. Вот они и дифференцировали на три группы по материальному признаку и воплощают то, к чему мы их давным-давно призывали. Разве нет? По-видимому, да.

А как же сама-то молодежь, остальная-то молодежь на это реагирует? Как же выглядят сегодня эти внутренние саморегуляционные, самоорганизационные механизмы? Совершенно справедливо: каково общество — такова и молодежь. И интегрироваться в это общество можно только теми методами, только теми путями, используя те механизмы, которые общество для этого предоставляет. Если общество симулирует все и вся по вертикали и по горизонтали, то и молодежь все это тонко улавливает и точно так же начинает симулировать. Она симулирует образование. Она доживает до пятого курса, получает диплом, а дальше как кому повезет. Она симулирует трудовую деятельность, ибо нетрудовая сфера по-прежнему остается наиболее прибыльной, наиболее успешной с точки зрения, конечно же, решения сиюминутных проблем. В долгосрочной перспективе социального развития — это не решение. Но вот на сегодняшний день и в рамках одной семьи, в рамках одной биографии, наверное, такая карьера может дать некий позитивный результат. Она симулирует общественную активность. Но не буду повторяться.

О чем это говорит, на мой взгляд? О том, что здесь для нас открываются широчайшие возможности и новые задачи с точки зрения исследования. Это не что иное, как новые формы рационализации в тех самых условиях неопределенности, в которых оказалось все наше общество, и в том числе молодежь.

Спасибо.

 

Вал. А. ЛУКОВ

Спасибо, Юлия Альбертовна.

Евгений Николаевич, у Вас были предложения, Вы имеете сейчас возможность сообщить их нам. Слово профессору Ивахненко.

 

Е. Н. ИВАХНЕНКО

Я постараюсь быть предельно кратким.

Во-первых, спасибо. Меня пригласили в качестве эксперта. Я заведующий кафедрой социальной философии РГГУ. Я не чувствую себя экспертом, поскольку каждый из выступающих продемонстрировал знания молодежи и ее проблем, существенно превосходящие мои собственные.

Однако, как мне показалось, свою профессиональную пригодность я мог бы продемонстрировать и тем самым включиться в работу Русского интеллектуального клуба, если на следующем заседании вы бы мне предоставили возможность выступить с 15–20-минутным сообщением. Тема (я ее сейчас сформулировал): молодые интеллектуалы перед лицом принудительных эпистем неоглобализма. Пускай слово «эпистéмы», или — как греки говорят — «эпúстемы», нас не пугает. Я бы хотел анонс своего выступления сделать, а вы уже решите, стоит ли меня приглашать и стоит ли меня слушать.

Этот глубинный, как мне представляется, эпистемологический слой формирования смыслов сегодня не был задет, поскольку внимание было направлено на другое. О чем бы я хотел рассказать? Во-первых, власть, сила, капитал всегда задавали и задают конфигурацию эпистемологической матрицы, т. е. конфигурации знания. Этот термин очень важный и понятный, с моей точки зрения, но он требует некой расшифровки.

Надо сказать, что эта расшифровка должна носить и исторический характер. Вообще-то наш университет, в том числе и университет советского периода, хотя он был идеологизирован, — это университет кантовско-гумбольдтианской конфигурации, которая появилась в середине XIX века. В середине ХХ века возник так называемый корпоративный университет. Хомский его назвал университетом холодной войны. Задачи этого университета существенно изменились. Может быть, отчасти незаметно для нас. Задача этого университета — это утверждение не интересов национального государства, как это было с кантовско-гумбольдтианским, а утверждение глобального господства. И утверждение это в сфере знаний.

И вот этот корпоративный университет. У нас были созданы асимметричные структуры в виде региональных исследований. Это различные НИИ, скажем, Азии и Африки, Латинской Америки, США и Канады. Это был некий симметричный ответ. Но структура американских университетов существенно глубже проникала в процесс обучения, и, естественно, там и создавались (они создаются и сейчас) эти эмиссионные центры — центры знания смысла творения.

Речь идет о том, что может случиться так и результат может быть таков, что кто-то из присутствующих лет через 10–15, дай Бог нам всем прожить это время, будет о чем-то говорить, а его не будут воспринимать. Вообще шлюз доверия будет закрыт. Речь идет о замене адаптера, когда смысловой центр восприятия не готов и отключен от определенного языка, от определенного дискурса, как было сказано, т. е. от определенных дискурсивных практик, перестроен в совершенно другие практики, на другой язык. Речь идет о создании непроходимой границы в системе образования между эмиссионными центрами знания, которые, конечно же, находятся на Западе, и теми, кто должен эти знания потреблять. Это мы с вами.

Если еще столичным вузам нашей страны отводится роль воплотителей технологий, которые уже созданы, то нашим периферийным вузам уготовлена роль суррогатов западных центров науки и образования. Это совершенно определено, и это тоже вопрос безопасности.

Можно сказать так, если холодную войну мы проиграли экономически, политически, я бы даже сказал, административно, тактически, то есть еще одно более страшное поражение — это проиграть смыслы. Это то, что находится на самом дне западного фармакора холодной войны. И вот именно этим веществом сейчас мы уже в достаточной степени инфицированы и активно включились в язык интеллектуального или эпистемологического гегемона. А если мы включились, то мы никогда не выйдем из плена тех мыслительных схем.

Вот об этом я хотел бы рассказать.

 

Вал. А. ЛУКОВ

Небезынтересная, по-моему, идея. Мы ее всем членам клуба разошлем как некий проспект, проект. И на одном из заседаний, я думаю, мы можем это обсудить. Это интересный вопрос.

 

Ю. Ю. БОЛДЫРЕВ

Мне кажется, что то, о чем говорили Наталья Леоновна и затем Юлия Альбертовна, очень тесно смыкается с тем, о чем говорите Вы. Действительно, если пригласить послушать сюда преподавателей или даже научного руководителя ВШЭ, а то и студентов, они будут сидеть и уйдут с полным ощущением, что они попали на заседание каких-то людей, отставших от жизни, которые просто не понимают элементарных вещей.

На самом деле это один из актуальнейших вопросов управления миром. Весь контекст, весь мыслительный инструмент вкладывается, вбивается в головы таким образом, что достучаться оказывается практически невозможно. Поэтому, мне кажется, что такой подход к тематике — от молодежной политики перейти к вопросу об инструменте нашего языка, инструменте нашего мышления, инструменте нашей самоидентификации, о том, что нам подкладывается тот инструмент, в рамках которого мы не можем себя самоидентифицировать для того, чтобы развиваться. Мне кажется, что это актуальнейшая тема, она заслуживает действительно серьезной подготовки к рассмотрению. Спасибо.

 

Вал. А. ЛУКОВ

Я думаю так же. Это как раз тема Русского интеллектуального клуба.

Владимир Андреевич Луков, член клуба. И это последнее выступление на нашем сегодняшнем заседании.

 

Вл. А. ЛУКОВ

Я предполагаю выступить по объявленной в повестке заседания РИК теме «Молодежь и культура». Но сначала несколько слов о ходе идущего обсуждения.

Мне представляется, что сегодня одно из самых замечательных заседаний Интеллектуального клуба с прекрасными, глубокими докладами Игоря Михайловича Ильинского и Валерия Андреевича Лукова и очень интересной дискуссией по этому поводу. Единственное, чего мне не хватало, это как раз темы образования, которая, казалось бы, с темой молодежи должна смыкаться в наибольшей степени, особенно если мы рассуждаем о молодежи в стенах вуза. Но оказывается, что это был такой генеральный замысел, который я полностью поддерживаю: проблематика молодежи может занимать несколько заседаний и, честно говоря, чем больше, тем, может быть, и лучше, потому что пусть хоть какая-то тема станет ключевой и будет разносторонне рассмотрена. Если следующая тема снова выходит на образование, то это совершенно естественно, тогда сегодня дается некий первоначальный импульс, общая характеристика всей проблемы.

Еще одно из того, что прозвучало в ходе дискуссии. Пока был перерыв, мы обсуждали, как было бы хорошо пригласить сюда кого-нибудь из молодых людей, раз речь идет о молодежи. И вот один из них появился, и ему дали слово. Дальше все было драматично. Ему тут же задали вопросы о том, откуда в их организации деньги и читают ли члены организации «Молодая Гвардия» роман Александра Фадеева «Молодая гвардия»? Причем имелось в виду, что не читают. Такая процедура в психологии называется «обесценивание».

Этот последний вопрос как раз позволяет перейти к некоторым более общим проблемам. Я уверен, что, скажем, в Российском детском фонде и половина членов правления не читали «Эмиль, или О воспитании» Руссо, где впервые изложена концепция детства, появилась сама идея детства, детского мира, детских комнат, детских вещей. Но мы же не задаем им такие вопросы. А здесь какой-то неожиданный поворот при очень достойном, я бы сказал, ответе. Молодежь меня лично очень порадовала. Как и всегда это происходит.

Мы однажды беседовали с крупным кинорежиссером, прославившимся фильмом «Успех», с Константином Худяковым о детях, о том, что они мало читают, в театры мало ходят. И то они мало делают, и это они мало делают. Но в конце концов все-таки пришли к выводу о том, что каким-то непонятным образом необходимую информацию они получают. Вот что здесь существенно: они ее получают! Мы не можем сказать, что нынешнее молодое поколение — глупые, необразованные, тупые, невоспитанные, безнравственные люди. Если мы так подойдем к этому, то, безусловно, должны задаться и какими-то более глобальными вопросами. Так какую же характеристику мы можем этой молодежи дать?

И вот сегодня именно в этом русле шел разговор о наиболее общих представлениях о молодежи. При этом обычно сравнивалась молодежь нынешнего периода и, скажем, советского периода как некие однородные явления. А ведь это совершенно разная молодежь. Как уже было сказано, я для себя выбрал в рамках предложенной проблематики ту тему, которая обозначена «Молодежь и культура». А история культуры подсказывает нам, что если и не всегда так было, то, по крайней мере, несколько последних столетий, все Новое время, происходила смена стабильных эпох и переходных периодов. Очевидно, существует некоторый ритм развития культуры, и вполне доказуемо, что этот ритм носит объективный характер: как наступает рубеж веков — тут же наступает переходный период в развитии общества. Потом, соответственно, наступает стабильная эпоха, а потом, опять близко к рубежу эпох, обычно в 70-е годы очередного века, снова начинается переходный период.

Поэтому если мы говорим о современной молодежи, то мы должны четко себе представлять, что это совсем не та молодежь, к которой, например, мы принадлежали. Мы сформировались при других обстоятельствах. Каждая эпоха выдвигает свой тип личности. И тот тип личности, который мы обнаруживаем сейчас в молодежной среде и с характеристиками которого нам так трудно оперировать, — это переходная личность. В ней проявляются все черты переходности. Поэтому она, современная молодежь, такая для нас сложная, трудно уловимая. Но пройдет всего лишь 10 лет, и люди будут совсем другими. Вернется стабильная эпоха — и вернется что-то такое, что нам, например, хорошо знакомо, если мы доживем (я имею в виду старшее поколение Интеллектуального клуба, а не молодых его представителей) до новой стабильной эпохи.

Что принципиально в этом случае? В чем принципиальная особенность, помимо переходности этого типа? На рубежах веков на короткое время происходит неожиданная смена ролей. Ведь мы привыкли к патерналистскому варианту, когда старшее поколение указывает молодежи, что ей делать, а молодежь это делает, и общество дальше развивается. Сейчас доминирует протест против этой патерналистской модели: пусть молодежь делает что угодно, как-то себя выражает, реализует принцип свободы. И вместе с тем именно этот принцип необычайно резко ограничивается.

Дело в том, что на рубежах веков младшее поколение начинает опережать старшее. Именно оно развивает общество, движет вперед. Старшие в этом смысле оказываются даже некоторой помехой. Потом все вернется на свои места: старшее поколение передает эстафету следующему поколению, и так все будет идти, пока не возникнет очередная ситуация переходности. Временное опережение со стороны молодежи вызывает к ней особое внимание и одновременно особое противодействие. И поэтому возникла такая ситуация, которую Игорь Михайлович Ильинский обозначил как вытеснение молодежи из всех сфер жизни. Да, так и должно быть. В обычный период, стабильный, этого не происходит, молодежь не вытесняют из всех сфер жизни. А сейчас именно вытесняют из всех сфер жизни.

В социологических диссертациях уже достаточно хорошо показано, что процесс социализации, который идет всегда, пока есть общество (как возникло общество — так начался процесс социализации), на данном этапе продолжается, но социализация сместилась в сферу досуга. И мы все скажем, необязательно даже специальное исследование, мы все подтвердим: действительно сместилась. Вытеснили молодежь из политики, из различных других каких-то очень ответственных сфер жизнедеятельности. Социализация все равно должна как-то протекать, и она перешла в сферу досуга.

Что вытекает из этой ситуации? Что сфере досуга надо уделить особое внимание. Особое. Надо понять, что значит досуг на сегодняшний день. Когда мы говорим, что телевидение дает нам определенную информацию, которая формирует людей, надо иметь в виду: важнейшая функция телевидения заключается в обеспечении досуга, и информация на телевидении меняет свой характер. Мы говорим, что там показывают какие-то безобразные вещи, какие-то убийства или что-нибудь еще такое. Много ли мы видели вообще в своей жизни убийств и убитых людей? Войны-то сейчас нет. Это мы только по телевизору видим. Но зато каждый день и в любом количестве. Почему? А это сфера досуга, где информация перестает быть «учебником жизни» в повседневном существовании человека, обретает черты сенсационности, необычности, «эксклюзивности», развлекательности. Она должна ударить по эмоциям, подобно рок-музыке или грандиозному фейерверку.

И пока ситуация именно такова, что молодежь вытеснена в сферу досуга, она будет социализироваться в рамках таких программ. Процесс этот будет нарастать. На первом месте сейчас по времени, которое тратится на просмотр телевизора, самые развитые страны: США и Япония — 5 часов в день. Самый низкий уровень (наверное, из того, что проанализировано, вряд ли считали где-нибудь на острове Тасмания) в Индии — 1 час 40 минут. Мы находимся в середине этого списка — 2,5 часа. Но в каком направлении мы пойдем — совершенно очевидно. Мы пойдем в направлении увеличения времени на просмотр телевидения. Телевидение — специальная проблема, может быть, тоже одна из тем для Интеллектуального клуба, потому что со средствами массовой информации и коммуникации в условиях нарастания глобализации и постулируемого Маклюэном, Тоффлером, Беллом, Туреном, а теперь и нашими культурологами перехода от индустриальной к информационной цивилизации имеет смысл разобраться, может быть, особенно глубоко.

Только что было принято правительственное решение (есть уже четкая программа, составлен комитет) о переходе с аналоговой на цифровую систему вещания в нашей стране к 2015 году. Что это означает? Сейчас у нас немногим больше 10 каналов, а будет 100 каналов, доступных любому человеку. Сто каналов — это не 10 каналов. Дело не только в том, что их больше, это совершенно другой уровень доступности. Вместе с тем параллельно развивается Интернет, который начинает теснить телевидение. Это все проблемы, которые мы должны изучить и анализ которых был бы крайне затруднителен без представителей молодого поколения — у них совершенно иная степень свободы в этой области. Пример: мобильный телефон, который старшее поколение использует только для того, чтобы позвонить, а младшее поколение использует во всех возможных вариантах, какие только можно вообразить. Мы даже придумать не можем, а они уже придумывают, а соответственно фирмы-производители на это реагируют. Это другие источники информации, и при выстраивании некой общей концепции социализации молодежи, конечно, это необходимо себе представлять. Сама социализация перемещается от ориентации человека в социальных отношениях к освоению новых, «социально-технологических» отношений, где с человеком на равных контактируют телевидение, Интернет, мобильный телефон, причем не как вещи, а как носители социальных взаимодействий. Кстати, характерно, что это было замечено не классиками социологической мысли, а молодыми учеными.

То, что нынешнее поколение «потерянное», с этим никак нельзя согласиться, хотя элементы потерянности и присутствуют. Но не вижу здесь ничего драматичного: если мы предполагаем его как-то перевести из состояния некоторой временной потерянности в какое-то другое, более позитивное состояние, могу сказать, что нам это удастся. Дело в том, что в нынешней ситуации детство не заканчивается в 18 лет, оно продлевается, оно очень растянуто. Происходит общая инфантилизация. Здесь временно нарушен один из важных исторических культурных законов, который сложился 40 тысяч лет назад, и который, как можно показать, сохраняет свою актуальность и значимость. В Монтеспанской пещере ученые обнаружили знаменитого монтеспанского медведя — первый артефакт искусства, которому, по оценкам отечественного исследователя А. Д. Столяра, уже около 40 тысяч лет. Это некий каменный остов, на который надевалась шкура медведя. А вокруг него следы, где носок утоплен, а пятка поднята. И следы явно подростков. Все ясно — это танцевали подростки. Что они там делали, эти подростки, которые танцевали вокруг медведя? Они проходили обряд инициации. 40 тысяч лет назад.

В цивилизованных странах, в том числе в нашей стране, — что такое инициация? Прежде всего — служба в армии. Это замена того, что было когда-то, тем, что допустимо в современную эпоху. Не будут же сейчас танцевать вокруг медведя! Но молодой человек должен пройти обряд инициации в той или иной форме. Что это означает? Он как ребенок должен умереть (мнимая смерть) и получить второе рождение как взрослый человек. Это закон культуры и, очевидно, человеческой природы. Если его нарушать, то человек долго будет ребенком, так и будет продолжать находиться в ребяческом состоянии. Поэтому у нас есть время поправить дело с сегодняшним молодым человеком, как правило, не служившим в армии, не испытывавшим особые трудности, ставившие его на грань жизни и смерти: он долго еще будет оставаться в душе ребенком.

Но в известном смысле, конечно, нужно продумать, в политическом смысле, как вернуть идею инициации, т. е. такого второго рождения во взрослом состоянии, причем в достаточно обозримом возрасте — это примерно в 18 лет и должно происходить.

Последнее, что мне хотелось бы сказать. Сегодня обсуждался пессимистический, оптимистический вариант развития событий. Конечно, то, что сегодня обсуждалось, особого оптимизма не внушает. Но культурологический подход внушает оптимизм. То есть применительно к ближайшим дням все может произойти. Однако если брать большую перспективу, то стоит вспомнить предвидение Освальда Шпенглера. Этот выдающийся немецкий культуролог в начале ХХ века в «Закате Европы», выделив восемь цивилизаций и сказав о восьмой из них (о западной цивилизации), отметил, что сейчас рождается девятая цивилизация, а именно русско-сибирская.

Поверим Шпенглеру, успокоимся на предмет пессимистического прогноза и попробуем освещать фундаментальные проблемы развития нашего Отечества и мира в целом, комплекс вопросов, связанных с молодежью, с будущими поколениями, в позитивном ключе.

Спасибо.

 

Вал. А. ЛУКОВ

Будем завершать наше сегодняшнее 14-е заседание Русского интеллектуального клуба.

 

Ю. Ю. БОЛДЫРЕВ

Если мы заговорили о возможной тематике следующего заседания, то у меня просьба: а) не забыть сегодня присутствовавших и б) обращение непосредственно к члену Общественной палаты: коль скоро мы будем обсуждать один из важнейших вопросов бытия страны, попросить его пригласить тех людей, которых он сам сочтет целесообразным, в том числе из Общественной палаты, которые имеют возможность влиять на вопрос о том, на каком языке мы вообще будем говорить и будет ли это язык, содействующий нашему развитию, или язык, пресекающий это развитие.

 

Вал. А. ЛУКОВ

Это очень точное замечание. Я думаю, что мы им воспользуемся. Так же как будем поддерживать контакты между заседаниями, для того чтобы определяться с тематикой, с участниками и с тем, как мы можем влиять на события. У нас есть все-таки определенные возможности, контакты, позиции и т. д.

Мне представляется большинство проблем, которые лежат в области, которая сегодня подверглась нашему осмыслению, обозначены. Их нет смысла сейчас комментировать. Во-первых, потому, что мы не закончили дискуссию. Наша дискуссия будет поневоле продолжаться дальше. О чем бы мы ни говорили, мы всегда будем с темой молодежи находиться рядом. Это может касаться и будущего страны, и вопросов развития науки, и перспектив интеллекта — это все вопросы, которые тесно связаны с тем, что мы ведем заседания клуба на той территории, которая долгое время носила название (может претенциозное, но яркое) «Институт молодежи». Здесь занимались и продолжают заниматься исследованиями молодежи, и даже несмотря на то, что лучшие замыслы о сильной молодежной политике в конце концов оказались искаженными в реальной практике.

Стоит ли заниматься этим дальше? Наше сегодняшнее обсуждение показывает: меняется мир, меняется наша страна, меняются задачи, которые приходится решать, в том числе и в связи с молодежью. В исследовательском плане мы становимся опытнее. У нас есть данные за несколько десятилетий, нам надо продолжать с ними работать. Но не только в исследовательском, но и в конструктивистском плане, особенно с учетом того, что сейчас время проектов.

Слово «проект» произнесено властью. Оно представлено как новый поворот во внутренней политике. Однако на самом деле из того, что делается, пока никакого поворота не видно. Но слово-то прозвучало. Значит, принципы проектирования постепенно должны утверждаться и в жизни, и не обязательно только на самом верху. Особенность проектного решения, проектной деятельности как раз и состоит в том, что многого можно добиться необязательно всеобщим решением для всей страны и необязательно в форме закона. К новой вариации закона о молодежной политике или еще какому-то закону в этой области снова надо прийти, пройдя сложный путь, подобный тому, который мы проходили многие годы назад. Это плохо, что нет преемственности, но, может быть, очень правильно с точки зрения того, что эпоха поменялась. То, с чем мы тогда выходили в органы, принимающие законы, сегодня не проходит не только потому, что люди не принимают соответствующих документов, — другие решения нужны.

На этом позвольте закончить наше заседание, поблагодарить всех участников за активность, за терпение. 14-е заседание Русского интеллектуального клуба завершено.

 
Новости
20.02.2021
В издательстве «Социум» Московского гуманитарного университета вышло в свет четырехтомное издание «Русский интеллектуальный клуб: стенограммы заседаний и другие материалы», подготовленное под научной редакцией ректора МосГУ доктора философских наук, профессора И. М. Ильинского.
10.07.2020
В издательстве МосГУ вышел 10-й юбилейный сборник стенограмм заседаний Русского интеллектуального клуба. Научным редактором сборника выступил президент клуба, ректор Московского гуманитарного университета доктор философских наук, профессор И. М. Ильинский. Ответственным редактором стал доктор философских наук, профессор, заслуженный деятель науки РФ Вал. А. Луков.
25.10.2017
24 октября 2017 г. в актовом зале Московского гуманитарного университета состоялась торжественная церемония награждения лауреатов Международной Бунинской премии, которая в этом году проводилась в номинации «Поэзия». Приветствие участникам и лауреатам Бунинской премии 2017 года направил министр культуры РФ В. Р. Мединский, в котором он, в частности, отметил, что «за годы своего существования Бунинская премия по праву заслужила авторитет одной из наиболее престижных наград в области русской литературы. Среди её лауреатов значатся имена по-настоящему видных поэтов и прозаиков, наших с вами современников. Отрадно, что в России получают развитие столь важные общественные инициативы, нацеленные на популяризацию чтения, на усиление позиций русского языка».
20.10.2017
17 октября 2017 г. состоялось заседание Жюри Бунинской премии под председательством члена Президиума Союза писателей России, лауреата литературных премий Бориса Николаевича Тарасова. Подведены итоги конкурса, который в 2017 г. проводился в номинации «поэзия». 24 октября в конференц-зале Московского гуманитарного университета состоится торжественная церемония, на которой Председатель Попечительского совета Бунинской премии, член Союза писателей России, ректор университета профессор Игорь Михайлович Ильинский вместе с членами Жюри вручит заслуженные премии новым лауреатам.