Публикации

С середины 80-х годов прошлого века, работая в системе МВД, я в практическом и научном плане начал анализировать ситуацию, связанную с организованной преступностью. При этом я всегда полагал, что для определения самой организованной преступности нет смысла заново «придумывать велосипед». Целесообразно использовать понятийный аппарат, содержащийся в документах ООН. Как известно, там на многих конгрессах и конференциях выработано понятие организованной преступности (в разных модификациях) как сложного переплетения противоправных действий, совершаемых преступными формированиями, целью которых является достижение сверхприбылей с использованием коррупции, насилия и запугивания конкурентов и населения.

Мы живём в процессе разложения исторического коммунизма (далее ИК), т. е. такого строя, который существовал в реальной истории, а не на страницах работ научных коммунистов в СССР и западных советологов, проедания того, что было создано в рамках этой системы, полного развёртывания её противоречий. Понять нынешнюю ситуацию — следствие разложения некой структуры в результате выработанности, полного развёртывания её основных противоречий — без хотя бы краткого теоретического анализа этих противоречий невозможно.

Оценки, содержащиеся в работах некоторых «специалистов» по России, проповедующих русофобию как своего рода мировоззрение, складываются в крайне неприглядный образ России: опасна для человечества как атомная бомба; зачата на насилии и предательстве от кочевника — разрушителя; никогда не жила и не хочет жить по законам; расплывшаяся баба, которую не способен удовлетворить ее слабосильный муж (он же — сын) — русский народ; тюрьма в России больше, чем тюрьма: несвобода у нас якобы в крови. О народе: не люди. Но и не звери. Нечто между флорой и фауной.

Писать о политике в последнее время не представляется особо благодарным занятием. Ученые сейчас широко анализируют вопрос многих действий правительства, часто критикуют, высказывают негодования и предлагают свои варианты нововведений в дело управления страной, но истеблишмент их не слушает. Скорее наоборот, отчаянным критиканам пытается заткнуть рот кляпом. Да и вообще, едва ли престижно быть ученым в современной России — стране, где давно уже интеллект практически полностью утратил свой авторитет.

Макиавелли полагал, что есть три способа владеть завоеванными городами и княжествами: первый — это разрушить их; второй — переехать туда и лично в них поселиться; третий — предоставить им по-прежнему жить по собственным законам, собирая с них дань и установив правление немногих, которые сохранили бы их за собой. Захватив Россию, Ельцин действовал так, как действовали римляне: чтобы удержать Карую, Карфаген и Нуманцию, они разрушили их. Первое, что сделал Ельцин — отдал экономику и хозяйство страны на разграбление и разрушение. А когда Россия была достаточно разрушена, а народ почти весь ограблен, он отдал управление в руки тех «немногих»: «олигархов» и сиречь разрушителей, грабителей и воров, которые сохраняли Ельцина на вершине власти как конституционного «гаранта», сохраняющего за ними право и возможность продолжать грабеж и разрушительство. Рабство и нищета России под его, ельцинской, властью, были ему милее ее силы при любом ином мудрейшем из мудрейших правительстве. Так очерчивается круг: Ельцин и К° (Гайдар и др.) как «принцепс» («принцепс» от латинского «primus — первый + capio — захватить») — первый, кто захватил политическую власть; далее те, кто создал правовые условия для полного и бесконтрольного всевластия «принцепса», то есть тех, кто изготовил Конституцию РФ и «продавил» ее на всенародном референдуме, обманув народ, отобрав у него власть, выведя его за рамки возможностей влиять на «царя» (Шахрай, Станкевич и К°); наконец — «немногие» — то есть олигархи (Березовский, Чубайс и др.). Разрушение было и остается средством удержания власти: нужда и голод правят людьми, прежде всего; народ думает прежде о хлебе и желудке, а не о духе, о том, как выжить физически «здесь и сейчас» и каждый сам по себе, но не вместе.

Несется в будущее локомотив Истории. Уходит в прошлое век двадцатый, все ближе станция «XXI век»... Что ждет нас на этой станции? Кого мы встретим там? Так хочется тайны! Но тайны не будет. На грани веков мы встретимся сами с собой. Со стариками, в которых превратятся ныне пожилые. На пути длинной в оставшиеся двенадцать лет. С пожилыми, которыми станут ныне молодые. С молодыми, которые сегодня — дети, и с еще не родившимися детьми этих МОЛОДЫХ.